Байесовская игра. Стелла Фракта
посмотрел на нее.
– Я поняла, герр Бер.
– Когда тебя спросят, кто ты, не говори, что ты работаешь в Глокнер. Все остальное – на твое усмотрение.
Я щедр… Раньше я никому не давал делать что-то по его усмотрению.
Мы ехали остаток пути молча, я не подавал ей руку, когда она выходила из машины, я ее не касался – но не потому что избегал, а потому что так получалось.
Привычный цирк с круглой ареной и высоким куполом, полосатый шатер и звери разных дрессировщиков… Торжественное мероприятие от автомобильного концерна по случаю запуска маркетплейса для сервисов удаленного управления, мониторинга показателей топлива, заряда, пробега и прочих данных с датчиков. Интерфейс получения данных для авторизованных разработчиков, особые условия для клиентов, вступивших в программу, шаг в бездну компромиссов между безопасностью и открытостью.
Щелчки зеркал фотоаппаратов и свист вспышек, все те же лица, все те же дежурные фразы приветствий, коротких диалогов. Сделать круг по периферии, задержаться у стенда, у плаката с логотипами спонсоров и партнеров… Дороти везде следовала со мной, чаще – чуть позади, но я отступал ей за левое плечо, говорил намеренно тембром, от которого у нее на коже шеи и плеч появлялись мурашки. Меня забавляло, как округляли глаза и кивали собеседники – когда она скромно и просто отвечала, что она с детства занимается полупрофессиональным женским боксом, – и как она косилась на меня, ожидая одобрения.
Науман, Штойбер, Фабиан Йегер – из Департамента культуры и коммуникаций Министерства иностранных дел, – все с женами – которых они оставили поедать закуски и запивать шампанским; Роуз Вайс – дипломатка из юридического отдела – с мужем, который оказался шестифутовым атлетом-моделью.
Бюхнер был здесь же. Ему принадлежали площади бизнес-кварталов и производств, он задавал тренд на стоимость аренды во всем Берлине.
Я вручил Мэллори бокал с шампанским, не касаясь пальцев, и пошел к Бюхнеру.
– Герр Бюхнер!
– Герр Бер, – отозвался он, оборачиваясь, в руках у него уже была целая тарелка канапе с каперсами. – Сукин сын.
Последнюю фразу он сказал на порядок тише – но с той же злой иронией.
– Жрешь? – улыбнулся я.
– Твое здоровье.
– Попробуй те, что с птицей.
– Однажды ты дошутишься.
– Я хотел тебе кое-что сказать, – я полез в карман пиджака, изображая, что что-то ищу. – У тебя есть ручка?
Бюхнер поставил блюдо на стол, но уже жевал. В кармане я обнаружил листок – белый и квадратный – но уже ничему не удивился. Я обернулся, будто невзначай, взгляд упал на стоящих вдалеке Вайсов.
Бюхнер подал мне ручку – и уже наблюдал с набитым ртом, как я тянусь к салфетке на столе, как рисую на ней лежащую на боку восьмерку, знак бесконечности.
Затем я начал рисовать арку над восьмеркой.
– Это тебе, герр Бюхнер. Пошел нахер.
Он моргнул, прежде чем ответить:
– Ты