Байесовская игра. Стелла Фракта
но я будто бы знал. Герда побледнела от вида моего выражения лица – которое было вовсе не радостным и уже даже не раздраженным.
– Герр Бер, давайте отдадим это службе безо…
– Дай сюда. Выйди, Герда.
Конверт лежал на столе, я смотрел на него полторы минуты – и не решался открыть.
Нет, я просто считал… В голове играла музыка – и когда композиция подойдет к концу, я открою.
На коду.
– Гребаный шутник! – выпалил я, уставившись на конверт. – Ты не можешь знать!
Выглядело так, будто я разговариваю сам с собой.
Так и было.
Никто не знает мою систему символов – но я уже увидел, что в конверте – как если бы это все делал я сам и намеревался сделать все верно.
Внутри конверта был красный квадрат.
Квадраты были тактами фуги.
Я собирал алхимическое упражнение имитационного контрапункта – которое должно было в итоге мне о чем-то сказать. Тема из секвенции, черные квадраты – экспозиция, белые – разработка, красные – реприза.
Когда я учился в университете, я написал рассказ о том, как с протагонистом общается его копия из будущего – с помощью звуковых волн, используя эффект Доплера, знания о среде, где распространялись волны в прошлом, и движение не в пространстве, а во времени. Физики бы покачали головой, но мне было все равно – потому что полностью обоснованная хронофантастика бывает, разве что, в квантовом мире – и там она зовется реализмом и вовсе не мистическим.
16. Филин
– С чего ты взял, что бумагу я оставлял себе сам?
Норберт даже не поднял головы, пока я не подошел к столу. Его берлога походила на музей – склад музея – с забитыми полками, заваленными столами, стопками книг, перетянутыми джутовой нитью, на полу. Я перешагивал через ватманы и расставленные в стороны ноги штативов, я всегда боялся на что-нибудь наступить.
– Если это очередной костюм, повесь его на вешалку.
– Нет, это не костюм.
Я поставил на его стол бумажный пакет, внутри звякнули бутылки.
Норберт взглянул на меня поверх круглых очков с толстыми стеклами и вздохнул.
– Учитывая, что ты сумасшедший, – ответил он, – это было не исключено.
– Почему я сумасшедший?
Я хотел с кем-то поговорить. Норберт тоже был сумасшедшим – в своей обособленности и малоподвижности. Он был хранителем тайн, причудливым архивариусом – который, как по волшебству, мог найти улики где угодно и как угодно: и методами старой школы, и с помощью высокотехнологичного современного оборудования – доступ к которому у него был благодаря бывшим студентам.
К нему за помощью обращался не только я. Я не хотел знать, кто еще обращается к нему за помощью.
– Иногда, – Норберт сделал акцентную паузу, – ты говоришь как шизофреник.
– Иногда?
– В последнее время часто. Раньше – когда рот открывал. Не обижайся, но ты