Мой Кармасан. Алексей Авзалов
по земляной дороге
Как-то нам надоело ходит в обуви и мы решили бросить себе вызов – не просто пройтись босиком по мостовой, а пробежаться по сельской земляной утоптанной дороге. По ней ездили машины и сельхозтехника, то там то тут попадались мелкие стекла. Стояло жаркое солнце и местами гладкий укатанный след представлял из себя россыпь острых спрессованных кубиков земли. Не знаю, что чувствуют йоги, говорят, что в момент просветления и действия они не чувствуют боли. Мы как обычно троим: я Валек и Женек боль чувствовали еще как. Кто-то из нас слегка наступил, но не до крови на незаметный кусок стекла. Будущего йога пожалели, подождали и уговорили бежать дальше. Пробежав до ближайшего оврага и обратно, наши стопы были окончательно промассированы и при тщательном осмотре слегка порезаны стеклом. Связь с матушкой природой была установлена, все остальное время обувь мы снимали только когда купались.
Много пили мужики в деревне, и бросали бутылки где попало.
Бутылочный бизнес
Я лет с восьми начал собирать и сдавать бутылки. На этот бизнес меня подсадили мои хорошие дворовые друзья Витька и Сережка. И до тех пор, пока не исчез СССР, вернее пока в соседнем доме не закрылся единственный на наш квартал приемный пункт стеклопосуды я сдавал бутылки.
Это сейчас их не принимают.
И вот к приезду папы я собирал несколько больших холщевых мешков бутылок. Валек и Женек помогали в этом деле.
Как ни странно, местность у нас была не многолюдная, но бутылок было достаточно.
Их нужно было не просто найти, а снять бумажные этикетки и промыть. Процесс заключался в том, что бутылки нужно было замочить в тазике или ведре минут на тридцать. Тогда этикетки спадали сами или легко при помощи ножа, счищались.
Папа также помогал мне, летом, когда их собирал в деревне, привезя в город он сам их и сдавал тете Рае, так звали практически всегда пьяную королеву пункта приема стеклопосуды.
А тогда прошелся после школы возле гаражей, возле школьного забора – две, три бутылки есть. Одна пивная бутылка или бутылка из-под газировки, ее вроде бы называли «чебурашка» на приеме стоила двадцать копеек. Столько стоила буханка хлеба или мороженое.
Мы с пацанами во дворе очень любили демонстрации – первомайские «Мир. Труд. Май» И ноябрьскую. Как все советские школьники, мы были политически подкованы и свято верили всему что нас учили. На этих праздниках люди выпивали на ходу, наверное, чтобы легче было славить коммунистическую партию, когда ты славишь Бога нужды в алкоголе нет никакой.
Я и мои дворовые друзья на демонстрацию ходили с двумя большими сумками. Один раз даже у нас какой-то взрослый пацан хотел отнять у меня сумки с набранными до верху бутылками, но нас было трое, он сначала не понял, что у нас коллектив, а поняв быстро исчез.
У меня всегда были свои карманные деньги, в неделю я мог насобирать бутылок до десяти советских рублей. Плюс за хорошее поведение