Анна Шелкова. Владимир Аполлонович Владыкин
рассказа и только скажем, как Николаи Сергеевич сделал решительный жест к закреплению дальнейших отношений с Анной Севостьяновной. В этот день, правда, ещё не было сделано предложения. Хотя он и сам был не готов к этому столь важному шагу. Анна Севостьяновна тоже не знала, что бы она ему ответила, если бы оно последовало. К тому же была существенная разница в возрасте, на которую она старалась не обращать внимания. Главное, чтобы человек хоть немного ей нравился. Она это чувствовала и поэтому робела перед Николаем Сергеевичем, и не потому, что выглядел солидно, просто в её понимании он занимал высокую должность. От этого казался недосягаемым, и не требовал какой-либо над собой опеки. Она отметила, что не испытала никакого особого интереса, когда приняла его приглашение посидеть в ресторане или сходить в кино. И не возникало того чувства, что в дальнейшем будет зависеть от высокого положения этого и человека, входившего в её жизнь, как властелин.
Осознание духовной с ним связи у неё тогда ещё не появлялось, даже спустя какое-то время, так как была не уверена, что они останутся вместе. Месяца через два, когда он сделал предложение, она сказала ему, что должна подумать, прежде чем дать ответ. Хотя ей всего лишь надо было узнать мнение своей дочери, и от неё получить разрешение на брак с любившим её человеком. Словом, без волеизъявления Милы она сама не могла дать согласия, и, дочь, словно до конца понимая, чем терзалась мать, на свой счёт быстро развеяла сомнения, сказав, что Николай Сергеевич ей очень понравился своим неотразимым мужским обаянием, что маме за него можно выйти замуж. Словом, Мила довольно просто развеяла все её сомнения. Ведь более всего она испытывала нравственную ответственность перед своей дочерью, оказавшись перед трудным выбором: быть с мужчиной или навсегда остаться одной. Но такая участь её тоже не устраивала и она приняла, как тогда ей казалось, единственно правильное решение, потому что такой шанс мог больше не представиться. Хотя в свои тридцать четыре года она выглядела довольно моложаво, пройдя давно безоблачную пору, когда девушки легко и бездумно влюбляются. Поэтому её чувства теперь были сдержанней, чем раньше, когда встретила Бориса, о котором сейчас в памяти мало что осталось, собственно, одно горькое недоразумение: как легко она тогда ему поверила!
Но уже всё безвозвратно улетучилось. Правда, глядя на дочь Милу, Анна Севостьяновна подсознательно ощущала незримое присутствие Бориса, но лишь в облике Милы, которая была поразительно на него похожа. Но Милу любила вовсе не как его продолжение, а исключительно, как свою дочь. Хотя разве могла она себе признаться, что она по-прежнему его любила? Конечно, сейчас помнился образ красивого ничтожества, которому в ту пору пыталась верить почти без оглядки.
Анна Севостьяновна была из той категории людей, которые слепо верят человеку до тех пор, пока сами не убедятся, что тот больше не достоин доверия. Особенно не прощала предательство, и тому, кто предал,