Оэльфийский свет. Терний поцелуй. Александр Сменович

      Поэт, поэт… ты пуст и малоценен,

      Ты на поверку брошенности слов,

      Ты для себя и потрошён и венен,

      А для других воспоминанья снов.

      Необязателен, не грозен, не практичен,

      Ты сотрясаешь terrости пустынь,

      В которых умерла людская стынь

      Душ, чей посыл и нагл и эпичен.

      Ты кажешься, а им бы быть потреб

      И спелно и насытно и утробно,

      Каких ты служишь непотребных треб

      Иль приторных иль вовсе несъедобных.

      Ты сам в себе рождаешь эпохал

      Вселенных дней, не звездами рождённых,

      Ты чаще слов густых язвительный нахал,

      И этим оживляешь утомлённых.

      Но есть иная, бедная стезя,

      В ней путь наверх почти умалишённых,

      Там с истиной не согрешить нельзя,

      И собственно, посты там отрешённых.

      Но только там касание огня

      Иль вод живых, словами только мёртвых,

      Ночей там нет и не бывает дня,

      Но как там много правд, больных и черствых.

      Есть неприятие открытий… мир суров,

      Рядится в тоги пурпурных надежд,

      И затмевает день мираж воров,

      Которым по сердцу заношенность одежд.

      И первый вор, – наивная судьба,

      Как под копирку писаная вязь,

      Там к месту и приходы и мольба,

      И не претит пути земная грязь.

      Второй всегда на заданной тропе

      Готов и подстеречь и обмануть,

      Там бестолку изведывать толпе,

      И очень сильно там сжимает грудь.

      Вор третий… очень горек, нелюдим,

      Частенько бьёт тебя исподтишка,

      Он будто бы не женщиной родим,

      И сразу с сердцем получил грешка.

      Но есть и хуже… горя бытия,

      Там где-то падший ангел побывал,

      Прозрения собачьего чутья,

      Который человеком изнывал.

      Какой он, дух… не тронут, не избыт,

      Пока не обратится в откровенье,

      Пока не будет временем забыт,

      И не отверзнется в открытое мгновенье.

      Я себя ли не знаю наветом,

      Я тебя ли не выдумал сном,

      Всё проходит зимою и летом,

      Терпких лет неиспитым вином.

      Ты дотронешься губы смакуя,

      Я сниму этот грех языком,

      Чтобы с музой о вечном воркуя

      Вновь сказать, – я с тобой ли знаком.

      Чтобы вновь потерять не жалея,

      Чтобы вновь обрести не тая,

      Одиночеств глухая аллея

      Пусть поплачет слезой янтаря.

      Но не рощам же богу молиться,

      Человечнее будет печаль,

      Если насмерть бедой не убиться,

      Паутиной не станет вуаль

      Неприученных прегрешений,

      Незабытых со временем слов,

      Этих новых любви подношений,

      У которой юродивый кров.

      Ей ли быть до слащавости верной,

      Ей ли слыть проматрешкою клятв,

      В полуистинах дурой