Посланник МИД. Книга третья. Георгий Комиссаров
полюбил Францию искренне, как почти всякий, кто в ней бывал…
Собственно говоря, пока «моя Франция» – это только один Париж, но зато один Париж – это вся Франция!, – как тут любят восклицать.
Так могу сказать и я, неоднократно бывая в этой прекрасной стране …
Париж покорял всех, покорил и меня.
Этот город нельзя было не полюбить, так же как нельзя забыть его или предпочесть ему другой город.
Я, объездив многие города Европы, бывал в Америке и других частях света, могу с уверенностью сказать, что не знаю равного ему на земле.
Ещё одно «открытие» я совершил… Мне кажется, что русские не чувствуют себя так легко и свободно нигде за границей, как именно в Париже.
Как рассказывали мои местные знакомые и тот же Вертинский, что тут нетрудно никому быстро освоиться, найти работу.
В этом мегаполисе никому нет никакого дела до вашей личной жизни. Это город, где человеческая личность и её свобода чтится и уважается.
Франция, обессиленная продолжительной войной, нуждается в мужском труде, ибо война унесла многих её отцов и сынов в могилу. Мужские руки тут ценятся. Десятки тысяч моих соотечественников – русских эмигрантов работали на заводах Рено, Ситроена, Пежо и других. Много из них жили в сельской местности, как говорится: «сели на землю» и занимались сельским хозяйством – и собственным, если были средства, и чужим, если приходилось наниматься.
Всего русских сейчас во Франции, как писали в газетах, было тысяч двести-триста…
В Париже «наших» было тысяч восемьдесят. Но они как‑то умудрялись не попадаться на глаза. В этом огромном городе все растворялись как капля воды в океане.
Любой, приехав сюда, через какой‑нибудь год уже считал себя настоящим парижанином.
«Наши» тут говорили по-французски, знали всё, что творится вокруг
Оно повсюду работали с французами бок о бок и старались подражать им во многом. У них была и своя ниша и быт: свои церкви, рестораны, клубы, библиотеки, театры.
Это я знал как из своего опыта, так и от своих парижских друзей, прежде всего от своего друга и неподражаемого русского певца – Александра Вертинского.
Он осторожно вводил меня в круг русских эмигрантов… Так как среди них были и озлобленные, оголтелые личности… Но вот молодёжь, выросшие дети русских эмигрантов, тянулась ко мне… как сверстнику и с жаждой поглощали мои рассказы о послереволюционной России.
Есть у «наших» тут в Париже и свои фирмы, магазины, дела, делишки.
Но это для общения, для взаимной поддержки, чтобы не потеряться в этой стране.
В душе же каждый из них считает себя европейцем и парижанином.
Приглашают друг друга – уже не к себе в дом, как на родине, а обязательно в ресторан или в кабачки на Сене.
Ежедневно они совершают прогулки в Булонском лесу с собачками и без собак, пьют до двенадцати дня различные аперитивы.
Кишит русскими и весь Монмартр. Группируются они около ресторанов и ночных дансингов.
Как просветил меня Вертинский,