Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 7. Александр Атрошенко
Александр Александрович) распоряжение приостановить печатание программы и подвергнуть ее новому обсуждению.
Все больше и больше Александр III прислушивался к консерваторам, пытавшихся опорочить и похоронить как сам проект «Конституции», так и весь либеральный курс. Когда утром 2 марта ему принесли присягу члены Государственного совета и высшие чины, он сказал: «Я принимаю венец с решимостью. Буду пытаться следовать отцу моему и закончить дело, начатое им»24. Однако вскоре общество убедилось в обратном. 28 марта 1881 г. выступая с публичной лекцией, философ В. С. Соловьев произнес речь, по окончании которой залом ему была устроена овация: «В прошлое воскресенье на этом самом месте вы слышали красноречивое изложение идем царя по народному воззрению. Я с ним согласен… Истинная мысль не была досказана. Беру на себя смелость ее досказать… Если царь действительно есть личное выражение всего народного существа, и прежде всего, конечно, существа духовнаго, то он должен стать твердо на идеальных началах народной жизни… Сегодня судятся и, вероятно, будут осуждены убийцы царя на смерть. Царь может простить их, и если он действительно чувствует свою связь с народом, он должен простить…»25 (Соловьеву по поводу свей речи пришлось дать письменное объяснение с.-петербургскому градоначальнику Н. М. Баранову, им даже было написано письмо Александру III).
Революционеры-террористы требовали от нового императора амнистии по политическим делам и созыва народного представительства, тонко напоминая в своем обращении – «не обманываете себя отзывами льстецов и прислужников. Цареубийство в России очень популярно»26. Одновременно общество выражает новому самодержцу необходимость «увенчания здания». И либералы, и революционеры в эти дни оказались едины в своих притязаниях. Но император больше прислушивается к другой точке зрения. «Нет, нет, и тысячу раз нет – этого быть не может, что бы Вы перед лицом всего народа русского, в такую минуту простили убийц отца Вашего, русского государя, за кровь которого вся земля (кроме немногих, ослабевших умом и сердцем) требует мщения и громко ропщет, что оно замедляется»27 – уверяет императора Победоносцев.
Назначенное на 4 марта Совещание по поводу принятия «Конституции» было перенесено на 8 марта. Проект защищали либеральные министры Александр II М. Т. Лорис-Меликов, военный министр Д. А. Милютин, министр финансов А. А. Абаза, министр юстиции Д. Н. Набоков, председатель Госсовета великий князь Константин Николаевич и даже противник Лорис-Меликова председатель комитета Министров граф П. А. Валуев. Зная настроения Александра III они пытались уверить императора, что ничего опасного в создании законосовещательных учреждений, из представителей местных органов самоуправления, нет, самодержавие остается неприкосновенным. Абаза «произнес блестящую речь в защиту предложения»: «Когда же время? Не рано, а поздно обсуждаем
Новый энциклопедический словарь. Т.1. Издат. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. Под общ. ред. К. К. Арсеньева. СПб. 1911. С. 968.
Былое. Журнал посвященный истории освободительнаго движения. 1 марта 1881 года. По неизданным материалам. 1918. №10—11 (4—5). Петроград. П. Щеголев. Событие 1 марта и Владимир Соловьев. С. 330—331. Очевидец события Слонимский пишет: «Он нарисовал такой идеально-высокий образ Царя, какого не могло существовать в действительности, и затем прямо перешел к волновавшему всех процессу цареубийц. Он говорил медленно, отчеканивая отдельные слова и фразы, с короткими паузами, во время которых он стоял неподвижно, опустив свои удивительные глаза с длинными ресницами. „Царь может их простить“, – сказал он с ударением на слове „может“, и после недолгой остановки продолжал, возвысив голос: „Царь должен их простить“. Особая напряженная тишина господствовала в зале, и никому не приходило в голову прерывать ее рукоплесканиями. Никаких возгласов не было; никто не поднимался перед эстрадой с угрожающими словами, никто не кричал: „Тебя перваго казнить, изменник! Тебя перваго вешать, злодей!“ Это было бы совершенно немыслимо при общем тогдашнем настроении. Не было также криков: „Ты наш вождь! Ты нас веди!“ Соловьеву была устроена овация только по окончании лекции, когда он сходил с кафедры и направлялся потом к выходу мимо взволнованной публики; и если к нему „протягивались десятки трепетных рук“, преимущественно курсисток, то вовсе не для того, чтобы качать его „высоко“ над головами толпы…» (Былое. Журнал посвященный истории освободительнаго движения. 1907. №3. СПб. Л. Слонимский. Письма в редакцию. (Лекция В. С. Соловьева по поводу 1-го марта 1881 года). С. 306).
Сборник программ и программных статей партии «Народной Воли». Женева, изд. Г. А. Куклина, 1903, стр. 42. «Вы знаете,
К. П. Победоносцев и его корреспонденты. Письма и записки. Т. 1. Полутом 1. Выпуск 2. Предис. М. Н. Покровского. Москва, Петроград, Госиздат, 1923, стр. 47. Победоносцев требовал раздавить гадину: «Если бы это могло случиться [пойти либеральным путем], верьте мне, государь, это будет принято за грех великий, и поколеблет сердца всех Ваших подданных. Я русский человек, живу посреди русских и знаю, что чувствует народ и чего требует. В эту минуту все жаждут возмездия. Тот из этих злодеев, кто избежит смерти, будет тотчас же строить новые ковы. Ради Бога, Ваше величество, – да не проникнет в сердце Вам голос лести и мечтательности» (С. 48).