Невостребованная любовь. Детство. Татьяна Черникова
отдохнуть в машине-летучке, там же их кормили. Подъехали милиционеры, стали ходить по краю деревни, тщательно следя, чтобы никто из жителей села не приближался к месту, где тянут заграждение из железобетонных столбов и колючей проволоки. Как будто река в чём-то непростительно провинилась, и решили её запереть в концлагерь. Людям ничего не объясняли, и никто ничего по-прежнему не знал.
В каждом селе появился свой участковый, который был озабочен тем, чтобы никто не приближался к реке: ни купались, ни пили воду, ни пускали скот на берега реки. Люди не могли оценить степень опасности, ибо не знали о ней. Ещё вчера можно было всё, а сегодня ничего. Как так? Ещё осенью люди слышали о Кыштымской аварии, но не предполагали, что это может как-то касаться их реки. Где-то там что-то взорвалось, а при чём здесь река Теча? Люди не знали, что почти десять лет с 1948 года в их реку сливает радиоактивные отходы промышленное объединение «Маяк». Именно в тот год расформировали их детдом, дав людям такое объяснение, что детей в детдоме мало, их отвезут в большой детский дом и всё. О том, что случилось на самом деле, люди узнают только после Чернобыльской аварии в 1986 году…
Когда Наташе было почти четыре года, рука её зажила. Шрам был не выпуклым, как это часто бывает при ранах, а, наоборот, имел углублённую рыхлую, как бы рваную, поверхность. Мать перестала кормить её грудью и снова забеременела. В начале сентября стояли жаркие чудесные дни, но беременная Надя тяжело переносила жару и потеряла сознание прямо на работе. Бригадир по единственному проводному телефону, который находился в конторе, вызвал машину скорой помощи из района. В больнице врач осмотрел пациентку и отправил её к гинекологу. Гинеколог дал ей направление и настоял, приказал лечь на сохранение. В палате было четыре койки. Надя была довольна только одним: хоть не по своей воле, но полежит-отдохнёт. Она не обращала внимания на то, что две её соседки по обе стороны от неё постоянно спорят меж собой. Но она всё слышала и постепенно поняла, что они спорят об одном и том же мужчине, и этот мужчина – её муж. Снова нахлынула волна обиды и ревности. Снова вся боль пережитого всколыхнулась в душе… Выбрав удобный момент, она сбежала из больницы. До дома добралась поздно, мужа дома не было, с детьми сидела баба Дуся.
– Вот и мама! А ты чего это так быстро вернулась?
– Отпустили, – соврала Надя. – Спасибо, баба Дуся, что бы мы без вас делали? Идите, отдыхайте.
– Да ладно! Всё нормально, без вас-то я совсем от скуки сникла бы. Я ведь дома-то одна даже есть не могу, а у вас ем. Ладно, пока! Пойду я, – и ушла.
Надя села на лавку и стала ждать мужа. Николай всё не приходил и не приходил.
– Да что же это такое? В ночную смену, что ли пошёл? Баба Дуся почему-то ничего не сказала. Неужели ещё и четвёртую завёл? Кобель ненасытный! Да как так можно?
Забрезжил рассвет. Надя встала, разбудила дочерей, покормила их. Собрала самое необходимое в сумку, взяла маленькую на руки, а вторую за руку и вышла из дому. Почему-то на этот раз она была уверена, что дед с бабкой примут её с детьми, хотя бы на время, а там муж уедет к себе на Родину, и она вернётся