Три вещи и одно дело. Александр Вячеславович Цехомский
в себя. От неожиданно предложенного яблока у меня сбился автопилот, по которому я шел в неизвестном направлении. Из кислого послевкусие превратилось вдруг в горькое. Я искренне хотел обогнуть старичка и идти, но слова сами лились у меня изо рта.
– И чем же оно удивительное? – сам не понимая как, ответил я.
– Ну как же. Яблоко было диким растением. Но человек нашел его кислые, ни к чему не годные плоды пригодными для пищи. И стал культивировать разные сорта яблоневого дерева, пока не сделал кислый плод сладким. Но удивительно совсем не это…
Я понял, что мое тело меня не слушается. Я не отдавал себе отчета в своих действиях и медленно подшагнул к старику.
– А что же на самом деле удивительно…
– Человек проделал ту же самую процедуру сотни тысяч раз. Берет продукт, который совершенно чужд его природе. Как кислое, совсем не вкусное яблоко. И культивирует этот продукт до тех пор, пока его плоды не станут сладки.
Я почувствовал, как мое тело что-то сдавливает. Стало трудно дышать. Пространство вокруг постепенно заполнялось чернотой. Мой взгляд непроизвольно пересекался с взглядом старичка. Горечь во рту усиливалась. И тут я понял, что попал по самое не могу.
Спасение пришло оттуда, откуда не ждали. Я услышал противный женский голос.
– Отстань говорю, не видишь, мое.
– Тьфу ты, гарпия.
Темнота вдруг рассеялась и я понял, что старичка передо мной больше нет. Вместо него стояла женщина средних лет.Но лицо ее было испещерено морщинами. Почему я решил, что ей не так много лет? Лицо было чересчур живым. Оно все время как будто незаметно менялось, так быстро и неуловимо, что постоянно хотелось проморгаться. Женщина(или бабушка), была не очень полная, местами даже худощавая, не симпатичная, и, как я уже понял, с неприятным голосом. Но она отогнала от меня какого-то сумасшедшего старика с яблоком, и я был ей за это благодарен.
– Ну?
– Что, ну?
– Баранки гну. Поможешь?
В одной руке у нее красовались два потрепанных пакета, и было видно, что она использовала их по назначению уже не один десяток раз. В другой – палочка, которая, судя по всему, досталась ей от покойной царицы Евдокии.
– Бабушка, я бы с радостью, но я спешу немного. Давайте как-нибудь в следующий…
Я не успел договорить, потому что все мое естество пронзила жуткая, неимоверная, острая и одновременно ноющая боль, начало которой бралось где-то в области коленного сустава.
– Аааа – успел протянуть я
– Хам!
– Да за что…
– А надо было сразу соглашаться. Ну что, сбила я с тебя спесь немного? А теперь будь умницей, помоги "бабушке" донести пакеты.
Делать нечего, и я, повинуясь хитросплетениям судьбы, взял пакеты в обе руки и направился за Клавдией Петровной. Так она представилась. И еще много много чего говорила по пути к ее дому.
Я страдал. Да. Ничего хорошего в том, что со мной происходит, я не видел. Идешь себе, никого не трогаешь, и тут к тебе начинают приставать пенсионеры, то с яблоками, то с упреками, то вообще бьют по коленной чашечке. Дурдом, ей Богу. Но ладно.