Огненный омут. Симона Вилар
на вышедшего из дверей Гунхарда. Затараторил, задавая вопросы, совсем забыв о своем страхе перед этим мрачным сухим священником. Да и Гунхард, хоть и выглядел усталым, был на удивление общителен.
– Свершилось. Мальчик. Сын. Здоровенный красный крикун. Епископ тотчас окрестил его, и теперь наследник Нормандии – христианин. Франкон спросил у матери, как его назвать, но она была так слаба и счастлива, что ничего не могла придумать, и сказала, чтобы Франкон сам дал имя мальчику. И теперь у нас есть Гийом, или Вильгельм на старофранкском, крещеный наследник Нормандии.
– А как госпожа Эмма? Все в порядке? Тогда надо оповестить конунга Ролло.
Гунхард словно очнулся.
– Позже, – сказал он, засовывая руки в широкие рукава сутаны. – Сейчас надо устроить Эмму и Гийома Нормандского в подобающем покое. И дать госпоже отдых. Она славно потрудилась, а ведь ей еще предстоит сообщить язычнику, что его дитя уже находится в лоне нашей святой матери Церкви.
Было уже далеко за полдень, когда епископ Франкон в нарядной шелковой ризе с вышитыми на груди и спине крестами, в сверкающей каменьями раздвоенной митре, вошел во дворец Ролло, важно опираясь на золоченый посох. Его сопровождала целая свита, и он держался с достоинством, ибо, несмотря, что слухи уже распространялись по его резиденции, Франкон ни единой душе не позволил бы опередить его столь счастливой вестью.
Конечно, епископ понимал, что правитель-язычник, узнав, что его сына окрестили, не сильно будет ликовать по этому поводу. Но, Боже правый, разве само событие не стоит того, чтобы простить и Франкона, и Эмму, и этого замечательного крещеного крикуна! Франкон очень рассчитывал на это. Роллону уже был тридцать один год, и он наконец-то заполучил своего законного наследника.
Во дворце после бурной ночи, развалившись кто где, повсюду спали викинги. Франкон со своей свитой важно прошествовал по переходам, переступая через их тела. Лодин Волчий Оскал грубо выругался, когда завершающий шествие дьячок наступил ему на кисть руки, проснулся и вытаращился на шествующих по проходу священников.
– Клянусь Локи! С чего бы это попам водить здесь хороводы?
У Ролло болела голова с похмелья. Вчера, чтобы забыть ссору с женой, он явно перепил медовухи. Не помнил, как и добрался в опочивальню. Его хватило лишь на то, чтобы скинуть тунику и один сапог. Сердито ударил по подушке, где было место Эммы.
– Ушла-таки. К своим священникам. Ладно, никуда ты не денешься, злая, упрямая девчонка.
Сейчас, утром, он размышлял, как задобрить Эмму. Она была не права, но и ему бы следовало предупредить ее заранее, чтобы весть о союзе с Рагнаром и Снэфрид не застала ее врасплох.
Ролло ударил в медный диск. Явились рабы-прислужники. Один из них все же стащил с полусонного правителя оставшийся сапог. Другой услужливо поднес кружку с холодным сидром.
Когда открылась дверь и перед ним во всем блеске парадного облачения предстал епископ Франкон, окруженный свитой монахов, нотариев, дьячков, у Ролло удивленно поползли вверх