Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания. Группа авторов
религиозности был совершенно чужд фанатизм. Насколько некритичным было ее отношение к Богу, я узнал, когда готовился к конфирмации, то есть когда ей уже исполнилось сорок пять лет. Она спросила меня, существует ли на самом деле дьявол, и с явным облегчением приняла мой отрицательный ответ, обоснованный замечанием, что всемогущество Бога исключает существование дьявола.
Мама обладала простым природным умом, который, однако, не получил должного развития, да и вряд ли мог бы получить его в силу ее некритичного восприятия мира. Ей претило все сложное, проблематичное. Поэтому всеми полученными нами духовными импульсами мы обязаны не ей, а исключительно отцу, а младшие из нас еще и моей дорогой и незабвенной сестре Юлии68.
Зато мамино влияние на нашу душевную жизнь оказалось очень глубоким и необыкновенно благотворным. Она сделала из нас порядочных людей своим личным примером, своей добротой, мягкостью и любовью. Не думаю, чтобы все дети в нашей семье были порядочными от природы; во всяком случае, о себе я этого сказать никак не могу. Правда, я с самого начала был очень чувствительным и впечатлительным ребенком, что не мешало мне быть проказником, ловким и изворотливым малым и к тому же мастером притворства.
Посредством этих предосудительных качеств я, еще будучи малышом, постыднейшим образом злоупотреблял добротой матушки.
Так, например, я лежал однажды в кровати, после того как матушка «приняла» мою вечернюю молитву, и даже не думал засыпать, когда она вдруг еще раз заглянула вместе с Генриеттой в детскую, чтобы удостовериться, что все малыши уснули. Я мгновенно закрыл глаза, сложил руки на груди поверх одеяла и сделал смиренно-невинную мину. Матушка умиленно прошептала Генриетте: «Ты только посмотри – какой славный мальчик!»
В другой раз я прибегнул к еще более гнусному обману, оригинальности которого, впрочем, не могу не отдать должное и сегодня. Я не выучил уроки и, чтобы не идти в школу, притворился больным. Тем более что это было так заманчиво – немного «поболеть» дома. Во-первых, больному полагалось особое питание, например вкусный куриный бульон, курочка с рисом. Во-вторых, – и это главное – кровать больного перемещали в мамину спальню, так что можно было полдня болтать с дорогой мамочкой и слушать сказки и истории, например «Мальхен и вязальная спица»69.
Итак, притворившись больным, я успешно изобразил ужасные боли в животе. Мне удалось внушить матушке чувство глубокой жалости, и, чтобы избавить меня от страданий, она решила прибегнуть к касторке, которую я, мягко выражаясь, не жаловал. Это решение противоречило моим планам. Но, как говорится, голь на выдумки хитра. Как только матушка отлучилась из комнаты, я, недолго думая, вылил касторку в свой ночной горшок, присовокупил к содержимому свой совершенно нормальный стул, и мама, вернувшись, с удовлетворением констатировала положительный результат лечения.
4. Братья и сестры
Потребовалось бы много места, чтобы подробно
Шпис Юлия (1853–1924) – сестра Г. Шписа, впоследствии жена профессора, доктора филологии Карла Майхофа, гимназического учителя Г. Шписа в Дрездене.
Сказка из книги: