Шофёр. Назад в СССР. Том 3. Артём Март
хватит вам ломать комедию, – отмахнулся я, – я догадываюсь, чего вы хотите сказать. И мне даже интересно, как вы это обоснуете.
– Вот как, – удивился Квадратько, но быстро скрыл свое удивление, – ну тогда ответь мне, будь добр. Но, между нами, неофициально.
– Мне, мож, выйти? – Спросил вдруг разволновавшийся Саня.
– Да стой уж, – глянул на него Квадратько. Потом снова посмотрел на меня, – так вот, Игорь. Будешь ты писать на Екатерину Ивановну Серую заявление в милицию на заведомо ложный донос?
Глава 9
– Заявление?! На меня?! – Напугалась Екатерина Ивановна.
Нахмурившись, я опустил глаза. Потом поднял взгляд на побледневшее от страха лицо Екатерины Ивановны, на ее дрожащие руки. Глянул на Квадратько, каменной глыбой, восседавшей за своим рабочим столом.
Сашка Ивановский от всего происходящего, казалось, даже дыхание затаил, был тише воды ниже травы. Создавалось впечатление, что и нету его в кабинете.
Не скрою, что такой поворот и меня удивил. Не думал я, что Квадратько подсунет мне такой финал всей этой сказочки. Потому, посмотрел я на него снова, силясь в незыблемых его чертах, рассмотреть какой-то намек, ключик, или еще что похожее.
Милиционер тоже глянул на меня. А потом, едва заметно подмигнул. Я удержался от того, чтобы хмыкнуть, и тут же раскусил все его намерения. Ай да Квадратько! Ай да хитрый лис! Ну молодца!
– Не знаю, – сказал я, – дело тут сложное. С одной стороны, пожилую женщину на срок обрекать, пусть и условный, ежели повезет, как-то не удобно. Это ж какой для нее позор на семью? А с другой стороны, заведомо ложный донос – серьезное преступление. Сложно мимо такого пройти просто так, да глаза закрыть.
– Да вот и у меня такие точно мысли, – Квадратько изобразил тоскливую задумчивость, – потому я и не знаю, что тут делать.
Я глянул на Екатерину Ивановну. Та сидела на своем стуле белая, как призрак. Лицо ее, искаженное страхом, казалось, застыло восковой маской.
– Екатерина Ивановна, – засопел Квадратько, – есть вам что на это сказать?
– Я всего-то хотела беду отвесть от своего младшенького, – проговорила она тихо.
– Так беду не отведешь, – сказал строго майор, – очень много свидетелей и улик против него: показания, отпечатки пальцев и прочее. Тут ваше заявление навредило только вам самой.
– Виной всему тому неспокойное материно сердце. Казалось мне, что надо бежать, что-то делать, чтобы не дать хоть одного моего мальчика в обиду.
– А печально будет мальчику, – пожал я плечами, – если у него на свободе никого не останется. Если не к кому ему будет возвращаться. Некому ему будет передачки носить. Жену же забрали от него, за то, что побивал.
Екатерина Ивановна вдруг горько скривилась и тихо заплакала. Стала утирать глаза свои платочком.
– Ну-ну, – подошел к ней Сашка и положил руку на плечо, – да не плачьте вы.
– Если вам и нужно плакать, – сказал строго Квадратько, – то только из-за своей бессовестности и неосмотрительности. Потому как заявлению вашему не давал