Див. Павел Деникин
как от удара палкой по дереву с дуплом. Книжный корешок порвался, переплёт не выдержал, и несколько блоков вылетело. Книга упала под ноги мальчику, и он, пошатнувшись, наступил на неё. Отец взъярился, схватил под мышку игру и, отталкивая не отошедшего от удара сына, шаткой походкой вышел из дома. Юра понял, что в хоккей ему уже не поиграть. Боль в голове не утихала, а почему-то наоборот – росла. Юра, зная пьяное бешенство отца, поднял книгу. Где-то в глубине души зарождается и начинает ворочаться странное чувство. Юре нестерпимо хочется разорвать книгу в клочья. Он впервые испытал ненависть… и испугался её. Юра с трудом удержался от книжного четвертования. Отец мог вернуться в любую секунду, и книгу лучше с его глаз долой, да и самому неплохо бы закрыться в комнате.
Что он и делает.
Затаив дыхание, Юра ждал отцовского возвращения. Он стискивал книгу до боли в пальцах, чувствуя, как эта боль с примесью ненависти вытесняет боль головную. Наконец отец вернулся. Юра зажмуривается от предчувствия стука кулаков в дверь, но отец, матерясь, проходит в зал, и через пару минут мат сменяется храпом, отец уснул. А Юра облегченно вздохнул и впервые внимательно посмотрел на книгу, которую уже несколько месяцев мусолил папа. Книга называлась «Москва подземная». Юра раскрыл её.
5
Виктор Ильич очнулся.
Пальцы, стискивающие «Waterman», нестерпимо ломило от боли. Он разжал их, ручка со стуком выпала на стол. В голове пусто и звонко, отсутствовало само упоминание о головной боли, с которой он проснулся. Вероятно действие таблеток. Он вгляделся в написанное. Каллиграфические округлости незнакомого почерка ровными строчками ведали начало какой-то истории. Виктор Ильич потёр глаза и, взяв в руки исписанные листы, углубился в текст. История про отца-алкоголика и затюканного ребёнка. Мог ли он где-то ранее прочитать подобное? В книге? В Интернете? Газете? Может, ток-шоу по телевизору? Или кто-то когда-то рассказал? Виктор Ильич подумал и решил, что да, такое возможно. Но, если это начало истории, то почему он не помнит продолжения? Имя Юрий не ассоциировалось у него ни с кем. А вот книга «Москва подземная» – очень даже. Он читал её совсем недавно. Это странно. И странность нервировала, ведь за последние дни он и думать не думал о книге, а тут написал… Словно во сне. Чужим почерком.
Почерк. Мелькнула какая-то очень важная мысль, но Виктор Ильич не успел ухватить. Что-то связанное с почерком, именно с ним. Смотритель положил листы на стол, взял ручку и сверху первой страницы написал своими дергаными вензелями: «Сони едут до конечной». Тут же по телу разлилось странное удовлетворение, будто он сделал нечто очень правильное. Даже ломота в пальцах будто бы отступила. Лицо Виктора Ильича невольно растянулось в улыбке. Он прикрыл глаза…
…и яркая вспышка образа разъярённого волка заполнила сознание.
Мужчина в ужасе отпрянул от стола. Но колёсико офисного кресла застопорилось, Виктор Ильич не удержался и крайне нелепо сполз с сиденья, ударяясь копчиком о ножку треклятого кресла. Огненной спицей боль прошила позвоночник. Какое-то время