Див. Павел Деникин
пузатым графинчиком, бокалом на короткой ножке (у таких бокалов есть название, но Виктор Ильич не помнил, да и вспоминать не хотел) и блюдцем с ломтиками лимона. Виктор Ильич плеснул в бокал, поднял и представил, как коньяк обожжёт сперва горло, потом нутро. Рука заметно тряслась, и какое-то время он просто сидел и созерцал рябь. Потом пришло зудящее ощущение, что за ним наблюдают. Виктор Ильич безошибочно (иногда почему-то точно знаешь, кто на тебя таращится) определил, откуда смотрят, и поймал сверлящий взгляд официанта за стойкой. Чуть вскинувшиеся брови дали понять, что молодой человек пойман врасплох; он попытался дежурно улыбнуться, но получилось не очень. Виктор Ильич отсалютовал ему, и залпом осушил бокал. Зажмурился, выдохнул. Коньяк оправдывал ожидания: будто огня глотнул. Алкоголь струйками растёкся по жилам, как «горячий укол» хлорида кальция. На глазах проступили слёзы. Он ждал, что организм отторгнет спиртное. Не дождался. И это хорошо. Потому что он намеревался выпить ещё. Теперь поверхность напитка уже не рябила.
Когда в голове слегка зашумело, Виктор Ильич сделал паузу. Невольно взглянул на официанта за стойкой. Тот был занят клиентом. Это устраивало. Всё-таки некомфортно находиться под прицелом чужих глаз.
Ему вспомнилось, когда он в последний раз пил в одиночку. Так давно, что нужно очень сильно сосредоточиться, чтобы точно сосчитать года. Сейчас шум в голове не располагал к элементарным вычислениям. Зато совершенно не помешал вспомнить причину одинокой попойки. То была самая холодная ночь в его жизни, новогодняя ночь, когда Надя в сильном подпитии, опираясь на плечо Володи Клинова, его лучшего друга, вдруг выпалила: «Витя, неужели ты и вправду думаешь, что ты можешь быть моим парнем? Ты же мне, как брат!» Выпалила так громко, что остановилась не только их весёлая гурьба, но и прохожие. Он слышал, что от шока пьяный человек может мгновенно протрезветь. Но был уверен, что это очень сильное преувеличение. До этого момента. Несколько десятков пар глаз (знакомых и посторонних) наблюдали внезапную сцену, ожидая продолжения. Но он не знал, что говорить. Он понятия не имел, что здесь вообще можно сказать. Он трезвел. С фантастической скоростью трезвел под тяжёлым взглядом девушки, которую любил. Потом Надя мотнула головой, и потянула его лучшего друга за собой. У Володи хватило сознания сделать удивлённое лицо, но не хватило ума не идти с девушкой. Лучший друг был пьян. Можно ли это считать оправдательным аргументом? Витя был уже почти трезв. Значит, и аргумент так себе. Отмахнувшись от назойливых призывов не обращать на пьяную девушку внимания и продолжить весёлое шествие на ёлку, Витя чуть ли не бегом вернулся домой. Он пил всю ночь, пока не устал.
Тогда алкоголь его так и не взял.
Виктор Ильич посмотрел на почти опустевший графинчик. Учитывая, что не выпивал около пяти лет, чувствовал он себя достаточно трезвым. Достаточно, чтобы подумать о шоке, который не даёт опьянеть. И вспомнить, что привело его в «Подлодку».
Образ разъярённого волка. Откуда он взялся? Было чувство, будто тот выпрыгнул прямо