Одиночество Григория Узлова: повесть суждений. Антон Шевченко (Аншеф)
одинока ли «общая психология» в своей бестолковости и мертвенности? Нет, по-серьёзному могу сказать, что многие дисциплины поражены подобным недугом, перечислить все невозможно и ненужно, но нельзя многие из них назвать бесполезными. В чём проблема этих предметов, раз они нормальны и, вероятно, полезны? Корень зла наблюдаю в образовании российском в современном состоянии, мордующем до крови всякую дисциплину, вне зависимости от значимости. Система построена таким образом, чтобы всякий человек, разной степени ума и сообразительности, превращался в послушную скотину, «дипломированного осла», знающего только парочку прописных истин, которые и ребёнок назовёт, если предоставить ему время. Но зачем делается это неслыханное издевательство, бесцельно ли оно и можно ли победить его? Над этим вопросом задумаемся уже в следующей главе.
9
Что такое счастливое государство? Это такое государство, где население довольно всем и живёт без забот. А видел ли кто-нибудь СЧАСТЛИВОГО человека, без печалей и без дел? Я нет, вернее, как: радостны были только те, кто патологически ленив или попросту пьян, а чаще всё вместе. То есть мы говорим о людях, кто целенаправленно или по наивности уничтожает себя! Тогда из этого вытекает следующее: всякому правительству необходимо иметь подавляющее число подобных элементов для становления счастливого государства, но как это можно сделать?
Одним из важнейших шагов на пути к этому является убийство образования, превращение в фикцию, в бессмысленную корочку. Главное, чтобы «оптимист» у станка допотопного мог подолгу стоять, не лез никуда, а когда надо, то власть бы поддерживал. Какой там инженерный кадр – мозговитый больно, раз ум есть, то во всём сомневается, а раз неверие, то гибель державе. Если не хочет рабочим низкой категории быть, то пускай «менеджера» в дипломе пропишут: не пришей рукав, но гордо звучит, вопросов нет – специалист высокого уровня стоит перед вами, всё знает-умеет, от экономики до права, лишь бы дали поработать. Но кто доверит ему что-то ценное – вазу дашь, и ту разобьёт, настолько непригоден «управленец».
Менеджерами вся Москва забита, если не вся Россия уже. Они околачиваются от родного подъезда до знакомого этажа офиса, называя эти перемещения работой, чтобы от самого себя в зеркало не плевать, от стыда и обиды на самого себя и весь мир. Это ложные неудачники, отправляй во Францию, в Палату мер и весов, всё сбалансированно в нём, чтобы именоваться жертвой ханжеской Судьбы. Специальности нет, денег мало, в личной жизни несчастен, а если и счастлив, то речь идёт о банальном внушении – будет ли нормальный человек в здравом уме жить с грудасто-попастой образиной, не имеющей представлений что о замечательных пределах, что о хорошо темперированном клавире? И вот коптит небо себе менеджер, находясь в промежуточном состоянии, где-то между «человеком из подполья» и «мещанским счастьем», о высоких материях тем более не задумываясь, инертен в общем. Что же делать с ним? И тут на сцене появляется её