Душевный монолог. Елена Александровна Асеева
времени.
Всегда ступающий тропой правды, справедливости, он – Владимир Митрофанович, не раз, в своей жизни пересекаясь, обжигался человеческой подлостью и низостью, но никогда не терял веры в людской род.
Мальцом прошедший военный Сталинград, переживший страшную болезнь, схоронивший родных и любимых, даже в свои преклонные года он не был сломлен. И подобия вековечного дуба, не давший и малой трещины на собственном стволе, продолжал жить, творить, любить, оберегать.
Он был беспокоен в своих мыслях, творчестве и в жизни, стараясь охватить наше прошлое, настоящее, будущее и творил, несомненно, на века. Герои его рассказов, повестей, так же, как и он боролись за лучшее на этой Земле и этому лучшему нас учили.
Мне всегда казалось, что Владимир Митрофанович является ярчайшим представителем Белой Лебедии, тех самых людей, что были нашими пращурами, пришедший к нам с тех достопамятных времен, чтобы донести до нас чистоту устремлений и верность собственным убеждения в борьбе за справедливость. Не зря ведь он большую часть своей жизни провел в Уральских горах, что нынче предположительно соотносят с Рипейскими горами, точно ища там нашу общую Прародину, Арктиду, Даарию, Землю Белых Вод…
Нет! Однозначно, Белую Лебедию…
Он умер в сентябре так и не успев дописать свой роман, не успев сказать мне напутственные слова, да, и просто по-простому, по-русски посидеть со мной за столом, подняв бокал молодого домашнего вина.
Впрочем, он – Владимир Митрофанович, уже по ту сторону жизни смог найти Белую Лебедию, не столько даже ее, отыскав, получив как дар за следование путем мудрости, справедливости и чистоты, сколько просто вернувшись домой.
И когда белые пушистые, вроде перьевые облака медленно опустятся вниз, утопая в молочного цвета реке, лениво тянущей свои воды, перед Владимиром Митрофановичем внезапно проступит высокий, обрывистый берег, кажущейся бесконечным по линии кругозора и входящий в васильковый небесный купол. Поверхность того крутого лбища покрывает луговое былье и цветы, как яркие мазки светятся в той зелени синие печеночницы, светло-желтые купальницы, розовые колокольчики. Да только не сам берег, или его ослепительные по насыщенности краски привлекают внимание, а врезанные заподлицо, прямо в склон крутояра мощные, деревянные, двухстворчатые ворота, украшенные витиеватой искусной резьбой.
Распахнутые настежь, ровно поджидающие своего сына, створки ворот легонечко покачиваясь, поскрипывают так, будто тихонько стрекочет луговой кузнечик или трещит певчая цикада, и над ними, слегка заслоняя небеса, парит огромная птица. Белоснежно-прозрачное вытянутой формы тело, которой, как и длинная грациозная шея, ярко-желтый клюв в точности воссоздают облик лебедя, или только олицетворяют вход в величественную страну Белую Лебедию.
И теперь уже приметно, сквозь раскрытые ворота просматривается пожнивье ржи,