Два поцелуя. И ветер. В лицо. И смех, и слёзы, и… (18+). Александр Владимирович Дресвянкин
Георгия действовать быстрее. Оторвал подкладку с ватника, намотал на конец длинной ветки. Полосками изрезанного рюкзака и ремнями замотал щиколотки ног. Остатками ремешков привязал к правому запястью нож. Намотал на запястья побольше тряпья, закрепил на них «браслеты». Дрова прогорали. Пора!
Зажёг свой факел, зажал в зубах последний патрон, взял в левую руку ружьё, и, стараясь не очень сильно опираться на раненую ногу, стволом отворил дверь.
По-прежнему светила луна, звёзды поблекли на начинающем светлеть небе, предвещая скорое утро. Насторожившихся волков не слышно, но, проковыляв несколько шагов в освещённом факелом круге, Георгий услышал шорох снега слева, и с вытянутой руки выстрелил в выскочившего из-за куста зверя.
Почти добравшись до досок, скорее почувствовал, чем услышал приближающуюся сзади опасность. Вытянутой рукой ткнул факел прямо в оскаленную морду. Хищник на мгновение отпрянул, и Георгий в упор выстрелил в него. Взвизгнув, волк опрокинулся и замер. Понимая, что времени на зарядку нет, выплюнул патрон и, отбросив ружьё, стал выдёргивать из-под снега доски, размахивая факелом. Через две секунды страшная сила толкнула его вперёд, и, падая, Георгий почувствовал вцепившегося в шею зверя. «Пропахав» лицом сквозь снег по доскам, ткнул факелом назад. Опалённый, с ободранной об железо пастью, волк свалился со спины, визжа и катаясь по снегу. Георгий резко перевернулся, мотнул головой, стряхивая с лица маску из снега и крови, крепко сжал рукоять ножа и дёрнулся влево, уворачиваясь от рычащей пасти и всаживая под неё нож. Задыхаясь, от липкой крови под навалившейся тушей, Георгий, ничего не видя и не слыша, пытаясь увернуть лицо от рвущих его волков, работал рукой, как пропеллером, раз за разом кромсал, полосовал и резал их своим тесаком.
Кровавый клубок из обезумевших от ярости, крови и боли волков и растерзанного, но не менее яростно и неистово защищающего свою жизнь человека катался по поляне, заливая её кровью, рычанием и предсмертными хрипами. В смертельной схватке сошлись дикие силы природы, обезумевшие от крови и голода, а порождённая ими извечная вражда и ненависть необузданной силы к высшему порождению эволюции – человеку, не оставляла одной из сторон шансов на жизнь.
И всё-таки – окровавленные, смертельно израненные хищники один за другим откатывались от истекающего кровью человека. Отвалился последний с разорванным боком, страшным разрезом по морде и без глаза. Но и человек не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой: одежда изодрана в клочья, сквозь дыры свисают куски мяса, вместо пальцев на ноге – кровавые огрызки, нет кисти на левой руке, на месте лица кровавое месиво…
Жизнь по капле уходила из всё ещё живого человека, ему не было больно, не было холодно, ему было уже всё равно, жизнь ли, смерть, и только немигающие глаза смотрели в голубую высь пришедшего рассвета и на последние мерцающие звёзды. Они постепенно исчезали, заливаемые дневным светом, и вот, наконец, осталась одна. Взгляд