Глубоко. Пронзительно. Нежно. Ринат Валиуллин
трамвая. У трамваев была своя выделенная личная полоса, даже две – железные линии, устремленные в перспективу. Скоро он подошел: большой и спокойный, как корабль. И вот уже из окна я наблюдаю, как обгоняю те машины, с которыми я только что стоял бок о бок, я обгоняю время. Тот редкий случай, когда можно его обогнать, так же, как, например, вылететь из Японии в США и побороться с ним на часовых поясах. Вспомнился Сабантуй, где национальные борцы, обхватив друг друга поясами, скрипели, рычали, потели. На кону стояла новенькая «Лада».
Я стоял в самом конце вагона, то и дело покачиваясь на волнах своих мыслей. Вот женщина поправила волосы, так они перезагружаются, чтобы напомнить о себе, о своей красоте. Порой ощущение тяжелой копны волос в руке придает им больше уверенности, чем взятая под руку рука мужская. На самом деле все эти жесты по наведению порядка выдавали неуверенность. И чем старше женщины становятся, тем больше в них неуверенности за свой внешний вид. Она всегда была связана с тактильным. Поэтому объятия, поэтому поцелуи, поэтому спанье на одной кровати, все ради того, чтобы доказать свою преданность и причастность, с расчетом на взаимность. Все меньше в этом оставалось страсти. Этот город был для постели, можно даже без секса, для долгого спанья, для творческого бродяжничества. Я сочувствовал тем, кто собирался здесь сделать карьеру. Они выбрали не тот город для отправной точки, захочешь оттолкнуться от стартовой площадки, а завяз уже по пояс в климате Васильевского острова. Питер – это независимое островное государство, населенное поэтами, музыкантами и художниками. Похоже, я тут надолго. Мне хорошо в этом болоте. Здесь я сам себе кулик, которого дома всегда ждали куличи.
Наконец я въехал на мост. Машины встали, и можно было поглазеть по сторонам, пока не расцветет зеленым светофор. В боковое стекло я наблюдал, как пятеро людей пытались столкнуть в Неву шар под Дворцовым мостом, который был ядром всех торжеств. В моем свадебном альбоме тоже есть место этой планете, которая, несмотря на все старания молодых, осталась на орбите. Как сказал герой романа Кина Кизи: «По крайней мере, я попробовал». Они тоже попробовали, они махали руками и открывали рты, по их шумной неровной походке видно было, что пробовали с утра и мало закусывали.
На мосту машины выстроились в три полосы, все они двигались с разной скоростью, будто их тянули впереди разные люди. Но это были не люди, это были обстоятельства. Мою тянули хуже всех. Наша команда проигрывала, я, не раздумывая, предал ее и с трудом перестроился в другой ряд и тут же встрял. «Вот она, цена измены». Скоро я все же доехал до причины. Там сцепились двое, не поделили асфальт, подбит глаз у одного, разбитой губой повис бампер другого.
Я все думал о них, пока стоял на красном, замешкался, не заметив зеленого, сзади уже кто-то нервничал и давил на клаксон. «Да пошел ты!» – кинул я обыденное, и чтобы как-то реабилитироваться в глазах самого себя, но особенно тех, кому на меня было до лампочки, я нажал на педаль дросселя. Так же я поступал после корявых маневров