Песни Серебряных Струн. Песнь первая: «Мечта и воля». Часть вторая. Елизавета Лаггар
– всем на смех и радость.
– Милая отроческая история, – оценила волшебница. – Но ты ведь не просто так рассказываешь её мне?
– О, Госпожа моя, – улыбнулся Даан, – Не сочтите за дерзость, но то, каким было Ваше детство, очень напомнило мне именно этот театр, что мы с мальчишками делали. Красиво, как на картинах в золотой раме. Но плоско, ограниченно, подвластно руке кукловода.
Госпожа Миррэтрис посмотрела на музыканта предостерегающе. Он, едва не вздрогнув от этого взгляда, тем не менее, не замолк:
– Вы назвали меня невозможным человеком. Но ведь Вы и сами удивительным образом сочетаете в себе невозможное! У Вас было счастливое детство – по одному лишь желанию Вы могли получить всё, о чём мечтает любой ребенок – но при всём этом самого детства у Вас, моя Госпожа, и не было. Сразу вся эта наука, надзор, ответственность… Не сердитесь на мои речи, прекрасная Госпожа! На шутов и дураков нет обиды.
– Будем считать, что потому ты и жив, – согласилась волшебница. – Однако, пора бы выйти на палубу. Хочу подышать свежим воздухом.
* * *
На палубе у Госпожи сразу же нашлись какие-то дела, и к ней потянулась череда просителей. Капитан беседовал об опережении курса по времени, Наэрис уточнил какую-то мелочь, Айлин сообщила о готовности продолжать занятия, корабельный повар, низко кланяясь, попросил по традиции снабдить камбуз свежей рыбой. И, под ликование моряков – к которому Даан, наблюдавший эту картину, с восторгом присоединился – волшебница, взмахнув руками, подняла из морской пучины целую стаю пузатых серебристых рыб. Улов был мгновенно определен в уже подготовленный жестяной поддон с высокими бортами, и кок с помощниками, не забыв восславить «благую магию», тут же занялись распределением трепыхающихся блестящих рыбьих тушек – кто на жаркое, кто в суп, кто на слабую соль.
– Магия во служении, – пробормотал Даан, глядя на проходящую мимо него Госпожу. – Попутный ветер, исцеление, провизия без усилий…
Госпожа Миррэтрис не слышала – или не пожелала услышать – его слова, и вновь скрылась в кают-компании. Менестрель остался на палубе. Голова его шла кругом от всего увиденного, прочувствованного и пережитого – сейчас он, наконец, это осознал, и понял, что в руках его очень не хватает верной мандолины. Мысли, чувства и события сами собой складывались в песню, которую Даану срочно захотелось написать.
И он не стал отказывать себе в желании. Отправился в каюту, вооружился своим блокнотом, пером, чернилами, прихватил на плечо мандолину, и устроился со всем этим богатством на ступенях лестницы, что вела на полуют. И обзор отсюда приличный, и ветерок свежий, и беспокоить вдохновенного поэта здесь лишний раз никто не будет.
Я службой верною живу
Прекрасной Госпоже своей:
День изо дня я струны рву
Стараясь быть полезным ей.
Но как волшебница, она
Чудесной силою полна
И не понять мне одного —
Кто во служеньи у кого?
Она