Возрождение полевых цветов. Микалея Смелтцер
не хочу скрывать от него Сэду. Я никогда не собиралась этого делать. Я придумала миллион разных способов сообщить ему о ее существовании, но ни один из них не кажется мне подходящим. Да и вообще вряд ли такой подходящий способ существует. Я просто должна ему сказать, и все.
– Расскажи хоть что-нибудь. Что угодно.
Ему отчаянно хочется узнать, как я жила все эти годы без него.
– Некоторое время я жила с Лорен в Бруклине, устроилась на работу официанткой. Потом вернулась в Бостон и жила в квартире с Калебом, мы обручились. В итоге мы переехали в Калифорнию, чтобы он окончил колледж и начал заниматься юридической практикой. Потом ему предложили работу в Бостоне, от которой было грех отказываться. Вот и все. – Я пожимаю плечами и смотрю в окно, игнорируя его пристальный взгляд.
– Ты училась в колледже?
– Нет.
– Ты работала?
Я была мамой-домохозяйкой.
– Время от времени бралась за случайную работу. Но надолго нигде не задерживалась.
– Ты просто… ага. – Он задумчиво поглаживает подбородок.
– Ты правда считал, что мешаешь мне развиваться?
– Даже после твоей страстной речи мне полегчало от мысли, что я тебя освободил, чтобы ты смогла что-нибудь сделать со своей жизнью.
Во мне вспыхивает гнев.
– То, что я не училась в колледже и не имела постоянной работы, не означает, что я ничего не сделала в своей жизни.
– Прости, – искренне произносит он, – я не хотел, чтобы это так прозвучало.
Я вздыхаю.
– Нет, это ты меня прости. Когда ты рядом, я, кажется, начинаю слегка защищаться.
Он улыбается, его пальцы сжимают руль.
– Слегка?
– Ну ладно, сильно. Но я над этим поработаю.
– Мне нравится, что ты злишься.
Я смотрю на него так, словно он потерял разум:
– Тебе нравится, что я злюсь? Ты с ума сошел?
Он мгновение смотрит мне в глаза, после чего возвращает взгляд обратно на дорогу.
– Если ты на меня злишься, значит, тебе не все равно.
Он прав. Я смотрю вниз на свои шорты и голые ноги.
– Я не хочу на тебя злиться, – шепотом признаюсь я.
– Тогда почему злишься? – Я замечаю, как на его лице дергается мускул в ожидании моего ответа.
– Потому что это легче, чем признать правду.
Ужасную, отвратительную правду.
– И в чем же правда?
– Не заставляй меня говорить, – прошу я, качая головой. Я не хочу произносить это вслух.
От этого все становится еще более реальным, а я становлюсь еще более дерьмовым человеком, чем я есть на самом деле.
– Думаю, мне нужно это от тебя услышать.
Я прикусываю губу, сдерживая слезы.
– Я никогда не переставала тебя любить, – почти шепотом произношу я. – Я шла дальше и продолжала жить, но мое сердце осталось с тобой. – Он резко сворачивает на обочину и тормозит, из-под колес вылетают гравий и грязь. Потом медленно поворачивается и смотрит на меня. – Тайер… – начинаю я, но он не дает мне шанса закончить мою мысль. Он