Филарет. Патриарх Московский. Михаил Васильевич Шелест
бабку и нажав на педаль, я поднёс резец к детали и положил его на камень. Вращающаяся заготовка ударила, руки дёрнулись, но резец удержали. Сзади меня «крякнули» и вымолвили с уважением.
– Ну, ты, барин, даёшь!
Я даже не оглянулся сосредоточившись на вибрации в руках, а постарался ускорить вращение детали.
«Спасибо бабушкиной и маминой швейным машинкам с ножным приводом», мелькнула чужая мысль.
Выточив цилиндр нужной толщины я уверенно выбрал в ящике с инструментами отрезной резец и, не обращая внимание на хозяина мастерской, принялся нарезать шайбы.
– Тут это, – услышал я. – Шпон-то ореховый, а плашек ореховых у меня нет.
Я обернулся и с прищуром посмотрел на Ерёму. Тот хмурился. Вторая половина дня у него явно не задалась, ибо проходила «на сухую».
– Подбери похожее дерево по структуре и цвету. Плашки – это не главное. Главное – шпон красивый.
– А что это будет? Для чего коробка?
– Да подумай из чего застёжки сделать? И петли?
Теперь отмахнулся от меня плотник.
– Есть у меня медной проволоки кусок.
Я удивился.
– Да ты богач.
Ерёма горделиво выпрямился.
– А то…
– Не тормози, – охолодил я его хвастовство. – ежели всё сделаем в срок и ладно, получишь копейку
– Да ну! – охренел от перспективы плотник. – Так это же ведро водки!
Я отвернулся и, вздохнув, покачал головой. И тут труд меряют водкой. Народ Москвы спивался и я это видел. Мимо наших ворот по Гостиной улице вечером одному ходить было опасно. И не по причине грабежей, хотя и это процветало, а по причине шарахающихся мимо толп пьяниц.
– Я пить не буду, – пообещал я сам себе.
Мы с плотником закончили работу почти одновременно. Я посмотрел, как он вставляет проволочные петельки в длинные плашки и вставляет в них кусочки проволоки и убедился, что его на усадьбе держат не зря.
Он, слегка хлопнув, закрыл коробку-доску и накинул на гвоздик крючок, замкнув створки и посмотрел на меня.
– Гони копейку.
Вздохнув, я отобрал у него коробку и, раскрыв, стал размечать игровое поле.
– Морилка есть?
– …
– Надо вот эти квадраты, что помечены мелом, чуть затемнить.
– А-а-а! Понятно. Сильно темнить.
– Сказано, «чуть», то есть слегка.
– Ясень пень!
Плотник взял тонкую кисточку и аккуратно пользуясь угольником, закрасил нужные квадраты. Я потрогал. Краска сразу впиталась в древесину.
– Эх, лаком бы покрыть, да сохнуть будет долго.
– Это, да, – согласился плотник.
– Покрась ещё вот эти шайбы, – попросил я.
Через некоторое время он закончил красить и я сложил шашки в открытую коробку.
– И что это у нас получилось?
– Подарок царю, Ерёма. Игра. Обязательно про тебя царю скажу.
– Как-кая такая игра, – отчего-то напрягся Ерёма.
– Настольная. «Шашки» называется.
Плотник вдруг бухнулся на колени и пополз ко мне.
– Не губи, барин! Не губи-и! – заголосил он.
– Что