Враг на рейде. Юрий Иваниченко
это вновь заставило подвижное личико Вари сменить выражение. Теперь по нему пробежала легкая тень досады.
Нет, конечно же, как и Васю, она нежно любила сводную сестру, поскольку и знала ее почти столько же, сколько младшего брата: Кира в их семье появилась через год после рождения младшенького, но не розовым кружевным кулем в корзине, а удивительной пятилетней девочкой, казавшейся даже в европейском платьице какой-то японской куколкой из магазина «Маман Мажестик». И ощущение того, что «эта» Иванова какая-то не совсем «наша», не только не исчезло за годы, пока чудная «заграничная» куколка превратилась в чудесную, вот только экзотическую девицу, но и возросло.
И все больше казалось Варе, что сама Кира, вольно или нет, но прилагала к тому немало усилий. Кем она только не становилась за один лишь последний год? То апатичная декадентка, то злая революционерка, то вдруг «Наташа Ростова на первом балу», а то такое эмансипе, что даже дворник крестился вслед гермафродиту, марширующему в разношенных ботинках с папиросой в зубах…
Впрочем, все эти ее перемены можно было объяснить тем, что ко всему Кира воображала себя еще и поэтессой, через день несчастно влюбленной…
– Ужас… – чуть слышно вздохнула Варвара. – Такая выдумщица. И ведь верит в свои выдумки так истово, что позавидуешь…
От такой спутницы на все лето тоже неизвестно чего было ждать. Но, впрочем, тут уж с Вари всякая ответственность снималась безоговорочно. Разницы-то у них в годах – чуть. На старшинство особо не сошлешься.
«На преимущество более зрелого ума – тем более, – пожала плечами Варвара перед невидимым оппонентом. – Захочу – тоже взбрыкну политическим памфлетом в стихах или затею роман с автогонщиком. Впрочем, чтоб не повторять Кирку, надо найти авиатора или яхтсмена. Ах ты, черт, у нее ж и то, и другое, да и третье в одном флаконе «Тройного». Придется остановиться на моряке. Уж этого-то добра в Севастополе…»
Как бы там ни было, перспективы на лето вырисовывались самые радужные. Война – конечно, но это только придаст внезапной свободе особой перечной остроты…
Васька даже не понял, за что это вдруг Варя любяще потрепала его по рыжеватой вихрастой макушке. Впрочем, быстро догадался: «Ну да. Это раньше перед поездкой в Севастополь она смотрела на него, как каторжанин на гирю ножных кандалов».
Но теперь на залог своей внезапной свободы Варвара смотрела умиленно, чтоб не сказать умильно.
– Ой, да ладно, – сердито покраснел Васька, будто прочитал на фамильном лбу Варвары: «Теперь воспитание беспутного гардемарина целиком ложится на плечи старшего брата, флотского лейтенанта Иванова Вадима Ивановича, и вообще всего Императорского флота. Все, братец Васька! Нянька умывает руки. Детство для тебя закончилось».
О чем, собственно, и сообщал лейтенант Иванов, старший артиллерийский офицер эскадренного миноносца «Лейтенант Пущин», телеграфируя: «Подписал капитана прошение. Фролов не возражает[4] отбыть практику на ЧФ. 1.10 6:30 быть борту «Пущина». Смогу встречу
Судя по всему, капитан 1-го ранга Фролов – начальник Отдельных гардемаринских классов.