Путешествие в одиночестве. Тасос Афанасиадис
ждет его…
Они миновали Аквариум, затем небольшую рощу. Теперь они оказались в квартале пивных и народных театров. Остановились перед каким-то полишинелем и, наконец, вошли в первое попавшееся заведение.
Внутри было душновато. Они прошли вглубь, направо, к открытому наполовину окну. Это заведение, принимавшее самых разных посетителей, пользовалось необычайной славой благодаря своим оригинальным напиткам. Несколько зеркал, висевших на стенах, были старыми, но чистота поддерживалась безупречная. Приглушенно играл цыганский оркестр, на который никто не обращал внимания. Они заказали у плешивого официанта вино Штейнберга.
Внимательно рассматривая продолговатый зал, Николопулос вспомнил, что в одну из зим, когда он приехал с особой миссией из Франции, они гуляли вечером вместе с Вардалахосом и пили превосходное вино Штейнберга. Он улыбнулся и заерзал на своем стуле. Иоанн искоса глянул на него. Разве не он в ответе за то, что начиналось в этот вечер?
– Ты уже бывал здесь?
Его спутник самодовольно усмехнулся:
– Да, один раз, с Вардалахосом и Василиу. Знаешь, сигары, которыми я угощал тебя дома, мне прислал Вардалахос.
– Где он теперь?
– В Одессе. Пробудет там некоторое время – занимается зерном своего зятя.
– Вот как! – Иоанн сложил руки на груди. – Этот коммерсант-филолог так красиво говорит по-гречески.
Официант принес заказ, но они даже не заметили этого, потому что тут со страшным шумом вошла компания бесшабашных студентов. Все парни, ярко выраженные блондины, были в тирольской одежде для загородных прогулок. Их предводитель подошел к стойке и потребовал французского шампанского. Шампанского не было. Его заказали и ожидали заказ со дня на день. Все, чего они пожелают, но только не это. Два парня из компании заорали, что желают только шампанского. Шампанского и ничего другого! Своими криками они только взбудоражили публику, а затем с шумом удалились прочь, высоко подняв дорожные мешки на альпенштоках и продолжая выкрикивать: «Шампанского! Шампанского!»
Иоанн пододвинулся ближе к Николопулосу и сказал:
– Молодой человек, который выглядит их предводителем, – племянник Меттерниха. Он изучает право и требует шампанского. Не пройдет и минуты, как князь узнает об этом и накажет его за сумасбродство…
Руководитель оркестра нежно перебирал струны. Вскоре зазвучала приятная мелодия, полная страсти и меланхолии. Играл только один музыкант. Рядом с ним на небольшой скамье сидела еще молодая женщина, с голубыми, очень блестящими глазами и очень русыми волосами, зачесанными за уши, наполовину закутавшаяся в шаль. Она ни на кого не обращала внимания, и ей тоже никто не придавал значения. Казалось, будто она принадлежит к сопровождению оркестра. Николопулос первым заметил ее и наклонился к своему другу. Тот проявил интерес. Действительно, только эти двое скучали здесь. Официант с женоподобными движениями сразу же ответил на безмолвный вопрос. Это – Стефания Каминская, российская полька.