Септет расстроенных душ. Кэсси Крауз
мигнет за минуту, а Рэн укладывает мою руку перед собой на столик, надевает одноразовые перчатки и берет инструмент. Я морщусь от спирта, которым он дезинфицирует мою ладонь, и внутренне сжимаюсь, когда холодный металл пинцета касается теплой кожи. В момент, когда певец с обмотанной головой грянул «нет времени для лузеров!», к нему подключается мой жалобный скулеж. Рэндал достает осколок.
– Ну все, вот и все, – приговаривает он, повторно обрабатывая ранки. Он дует на ладонь, умаляя щиплющую боль, и ловко перебинтовывает. – Ну что ты, маленькая? – Рэн стаскивает с себя перчатки и проводит пальцем по моей щеке, оставляя на месте слезы свой тальковый след. – Едем домой?
Я киваю и шмыгаю носом вместо «спасибо». Смотрю, как Рэн выбрасывает окровавленные салфетки вместе с перчатками и осколком, бросает пинцет в контейнер с использованными инструментами, протирает спиртовой салфеткой столик и отодвигает его в угол.
Будто нас и не было здесь. Почему нельзя так же убраться и в своей жизни? Простерилизовать ее, выбросить использованные воспоминания и начать сначала.
– Порядок, Бекси? – тихо спрашивает Рэн, обнимая меня за плечи, пока мы шагаем по коридору к выходу. Я задираю голову и благодарно гляжу на него в ответ. Все-таки случаются между нами моменты, когда мы не раздражаем друг друга до скрежета зубов.
И чаще всего они происходят, когда Рэндал врач.
– Спасибо тебе, леший. – Вздыхаю я, и Рэн довольно ухмыляется.
– Сфотографируешь мой мотоцикл так, чтобы его купили, тогда и сочтемся.
Мы не успеваем ступить в хаос приемного покоя, как Рэндала по фамилии окликает рассерженный мужской голос. Мы синхронно оборачиваемся, чтобы увидеть высокого худощавого доктора в расстегнутом халате поверх синего хирургического костюма. Он поправляет на носу очки и сквозь толстые стекла глядит на Рэна, выжидающе шевеля седыми усами.
– Я отправил тебя отдыхать, мой друг. Отдыхать. – Гремит его голос, так и не дождавшись реакции Рэндала.
– Доктор Хант, мне пришлось…
– Тебе всегда приходится, Рэйни! В одиночку ты планету не вылечишь! Марш домой, или я поставлю тебе три дежурства подряд!
– Вас понял, сэр! – Рэндал шутливо берет под козырек, цепляет меня за локоть и тащит к дверям.
– Почему они все зовут тебя Рэйни? – спрашиваю я на бегу.
– Хочется верить не потому, что от моего вида им хочется плакать.
Перед нами уже разъезжаются стеклянные двери, когда Рэндал оборачивается. Доктор Хант, сосредоточенно почесывая подбородок, изучает медицинскую карту, а рядом с ним стоит пожилая женщина, крепко стискивая ручки инвалидного кресла. В нем сидит совсем молоденькая девушка, и ее лицо перекошено от боли и страха. Рэн замирает на месте. Доктор не успевает дать ответ старушке, как к нему подлетает взъерошенная медсестра со стопкой направлений, невольно оттесняя собой пациентку. Она плачет и в панике пытается что-то объяснить.
– Нет. Не могу я уйти, Бекси. – Тихо говорит мне Рэн. – Это стало моим наркотиком.