Тени кафе «Домино». Эдуард Хруцкий
замахал руками Щелкунов, – никаких денег. Ты за это отдашь мне второе издание маркиза де Кюстина.
– Это же грабеж, – охнул Леонидов.
– Ну, как хочешь, – Щелкунов протянул руку.
– Нет, нет, – Леонидов закрыл книгу рукой, – согласен, кровопийца.
– Тогда я завтра к тебе зайду. Заодно принесу интересный материал о разграбленных библиотеках.
– Чудно. Жду после одиннадцати. Кстати, Андрюша, ты не знаешь, где Саша Гибер?
– Конечно, знаю. Он из газеты ушел в Кинокомитет. Стал кинооператором, пишет сценарии. Сейчас он в петровском парке на бывшей студии «Талдыкин и Ко», снимает бессмертную картину «Комбриг Иванов».
– Спасибо, Андрюша, огромное спасибо.
Леонидов развернул книгу.
– Иннокентий Анненский, – вслух прочитал Мариенгоф, – «Кипарисовый апрель». Олег, Неужели, ты читаешь эту чушь?
– Не только читаю, но и собираю, Толя.
– А кого ты из поэтов любишь?
Леонидов улыбнулся:
– Сережку люблю, всего люблю, когда плохо на душе, перечитываю, наизусть учу…
– Ах ты мой дружок дорогой, – Есенин обнял Леонидова, положил ему на плечо голову.
– Твои стихи, Толя, тоже люблю, но не все.
– А что именно, – наклонился через стол Мариенгоф.
– «Магдалину» люблю очень.
– У тебя хороший вкус, – довольно улыбнулся Мариенгоф, – а кого еще?
– Владимира Нарбута, Колю Гумилева покойного, жену его Горенко-Ахматову, Мандельштама…
На плечо Леонидова легла рука.
– А меня? – раздался зычный бас.
Олег поднял голову, вскочил.
За его спиной стоял Маяковский, с папиросой в углу рта.
Они обнялись.
– Конечно, люблю всю твою лирику.
– И на том спасибо.
– Ты будешь читать?
– Нет.
– Садись с нами.
Маяковский посмотрел на Есенина и засмеялся:
– Не бойся, Сережа, я по делу.
– А я и не боюсь, – задиристо ответил Есенин.
Маяковский подошел к столу, за которым гуляла компания в дорогой коже.
Навстречу ему из-за стола поднялся человек.
– Ну, что, Глеб? – спросил Маяковский.
– Все в порядке, Володя, извини, когда играли, не рассчитал.
Он протянул поэту деньги.
– Мой проигрыш. Садись с нами, выпей.
– Не могу, у меня через час игра. Серьезная.
Маяковский повернулся и пошел к выходу.
– Вот же устроилась сучка Лилька, – мотнул кудрявой головой Есенин, – с двух мужиков сосет.
– Один – поэт, второй – Брик, в ЧК хорошую зарплату и неплохой паек получает, – уточнил Мариенгоф.
– Да она сама чекистка, – Есенин оглядел стол, – а выпить нечего?
– Сейчас устроим. – Мариенгоф подозвал официанта, зашептал ему в ухо.
Официант сначала отрицательно качал головой, потом улыбнулся, закивал утвердительно.
– Сейчас принесут, – довольно произнес Мариенгоф и оглядел друзей, небрежно улыбаясь.
– Кстати.