Золотая рыба. Татьяна Чекасина
Настя, кое-как оттерев макияж, кроме полотенца (у Сандры два, не считая салфеток) обмылок. В дороге не видела этой странности, в вагоне каждый индивидуально моется в туалете.
Тут умывальник общий, на улице. Длинная труба с воткнутыми в неё металлическими гвоздями; поднимешь – струйка холодной воды. Такой в спортлагере. Правда, там ещё отдельные кабинки. Её, только принятую в спортивную школу (идея папы), не отпускали мама и бабушка! Не ехать – отчислят. В итоге вернулась победительницей в соревнованиях. А вот из этого вояжа вернётся ли победительницей?
На шее у неё цепочка с талисманом, «куриный бог», найденный на пляже в Евпатории, где так чудно летом. Когда плохо, – тронет пальцами: и опять нормально! Мама не одобряет: «на раковине забываешь…»
Они плещутся в полутьме, полусвете. Они не дамы полусвета. Рядом такие же «дамы» гремят гвоздями.
Настя что-то говорит, но не до неё: радует изобретение, выдумка кого-то доброго. Плохие люди не изобретают. Природа творчества в тандеме с этикой, с великими ценностями. Мытьё ниже пояса – в деревянном туалете, для этой процедуры у неё лёгкий пластмассовый кувшин; у домика целый бак тёплой воды, нагретой солнцем.
Они на кроватях: ни стульев, ни, тем более, кресел. Рита с Валей тихо разговаривают, Галя – сама с собой.
– Ой! – Сандра – к умывальнику!
Ищет – нет! Под трубой жёлоб, вроде корыта, куда стекает грязная вода. Не мог уплыть? Вроде, не мог. На металлической мыльнице нет.
– Не надо было снимать, – и Настя ищет.
– Напишу объявление: кто нашёл, будьте добры, верните!
– Кто нашёл, тот не вернёт.
Они – на лавке у домика.
Кому нужен её талисман? Утерян не только «куриный бог», – фрагмент её детства, которое с ней. Начал работу механизм ликвидации детства. Будто из дыры в мешке Деда Мороза падает первая игрушка. И посыплется…
Хохот, визг. С танцев идут. Знакомая тётенька! Она такая молодец! Напоминает беднягу Кабирию. Сандра не только читала «Яму» Куприна, тайно видела фильмы Федерико Феллини. Правда, для мамы с бабушкой она и теперь, как Верунька, но наконец-то они поймут! Месть свершена!
Тётка, напоминающая итальянскую героиню фильма, – героиня этого утра, когда Рита, Галя, Валя и они с Настей выходят на платформу какого-то дачного полустанка из вагона, в котором тряслись целых восемь суток. В станционном домике никто о них не знает.
Лицо Риты, Маргариты Трофимовны (и паспорта у неё) – пятнами:
– Обещан автобус!
На перроне эта «Кабирия». У неё жёлтые волосы, будто цветочки, которыми украшена гора у железной дороги. На «их» горе цветов нет. Кг косметики, как у Насти, у которой гладкое лицо, а у этой полно морщин. Такого увядания нет ни у бабушки, ни, тем более, у мамы.
– Мы тут целое утро. Приедут, – хрипит, курит.
Вот и машина, не автобус.
– И как туда? – Рита опять в пятнах. – Хоть кто-то поможет? – заглядывает в кабину. Вроде, ей в ответ, мол, давайте сами. – Никакой подмоги!
– Какая дорога, такая и