Вор на доверии. Евгений Бугров

      – Зубы болят, – Борька простонал вполне натурально, он угадывал мысли директора, словно книжку читал. – Понимаете, ребята уже большие, им стыдно в гимназической форме. Старшие классы все-таки. Может, сделаете исключение.

      – Вас как зовут?

      – Боря. Борис.

      – Вот что, Борис. Вам лучше пойти домой, если зубы болят. А с формой помочь никак не могу, – директор развел руками. – Это не мое личное решение, а всего педагогического коллектива, точнее, педсовета.

      – А районо в курсе?

      – Разумеется, в курсе, – директор недоумевал, не понимая, куда мальчик клонит. – Рекомендация районо: на усмотрение коллектива. Мы решили форму оставить.

      Борька так усердно давил на щеку, что чуть глаз не выдавил.

      – Понятно, Николай Григорьевич. Ребята расстроятся.

      – У вас все? – директор делал вид, что очень занят, начал перебирать бумаги на столе.

      – Нет, дядя Коля. Это не все. Ирка в положении. Просила передать, чтобы вы зашли, иначе в суд подаст.

      – Какая Ирка, – директор слегка опешил. Если он не семейный, то грешки имеются, а Ирка или иначе зовут, тут неважно, слухи в деревне для репутации вещь губительная.

      – Вы партийный, дядя Коля? – поинтересовался Борька. – Она письмо в районо напишет.

      – Я вам не дядя Коля, молодой человек. Что вам нужно?

      Директор тяжело задышал, он был на грани комы, щеки порозовели. Борька выиграл, он знал это по глазам собеседника, а настоящий удар еще впереди. Пока только шах, но будет и мат.

      – Я требую, чтобы форму отменили, – не отнимая руку от щеки, Борька встал со стула. – Иначе не оберетесь. Ирка переживает, сестра все-таки, двоюродная. Жениться обещали, нехорошо.

      Борька тихонько пятился к двери.

      – Постойте, молодой человек. Борис! Как ваша фамилия?

      Рыхлый директор решил прибегнуть к строгости, его в институте педагогике учили, а тут иначе, правила не действуют. Если Борька Митрича убил, сам чуть не умер, все лето себя истязал. Они тут решили, с Агнессой Петровной, понимаете ли. Ведь может форму отменить? А не хочет. Директор обошел стол, чтобы его задержать, и что? За ухо его возьмет, в угол поставит, ремнем пригрозит? Борька возле самой двери отпустил свою щеку и звонко хлопнул в ладоши.

      – За что?! – вскрикнул он, и выбежал из кабинета.

      Шахматисты в учительской вскочили на шум, чтобы поймать беглеца, как раз явилась Агнесса Петровна. Он попытался прошмыгнуть мимо, но физрук, шустрый как мячик, удружил, поймал за шиворот. В дверях кабинета показался толстый весьма взъерошенный «дядя Коля», потирая руки. Взрослые уставились на него, ожидая пояснений.

      – Что тут происходит? – Агнесса Петровна стояла грозная, как Немезида.

      Директор широко развел руками, словно показывал, какую рыбину поймал накануне, задумчиво надул щеки, решил, что переборщил, и выпустил воздух, после чего руки сошлись на животе, и невидимая «рыбка» спряталась в ладонях. Он не знал, что сказать в оправдание, все уставились на Борьку, на щеке которого пылала роскошная красная