Анафем. Нил Стивенсон
твёрдо решил меня уплощить.
– Знаешь, во время Третьего предвестия люди, совершавшие чудовищные преступления, часто говорили…
– Что просто исполняют приказы. Это мы все знаем.
– Фраа Эразмас страдает синдромом светителя Альвара, – вставил Арсибальт.
– Эти люди сгребали детей в печи бульдозерами, – сказал я. – Что до светителя Альвара, он в Третье разорение уцелел единственный из всего концента и тридцать лет провёл в плену. Закрыть на несколько недель доступ к телескопам – несколько другой масштаб, а?
Ороло обдумал мои слова, затем подмигнул.
– Тем не менее вопрос в силе: что ты делал во время воко?
Разумеется, мне очень хотелось всё ему рассказать. Я и рассказал – но в форме шутки:
– Пока никто не видел, я сбегал на звёздокруг провести наблюдения. К несчастью, светило солнце.
– Ах этот треклятый огненный шар! – воскликнул Ороло. Тут ему в голову пришла новая мысль. – Но ты знаешь, какие инструменты видят яркие предметы даже днём.
Ороло подыграл моей шутке, и не ответить было бы неспортивно.
– Увы, МиМ был направлен в неподходящую сторону, – сказал я, – а развернуть его у меня не было времени.
– В неподходящую для чего? – спросил Ороло.
– Чтобы смотреть на что-нибудь яркое: планету или… – Я не договорил.
Джезри сел за пустой стол по соседству, лицом к нам, и замер, словно забыл про еду. Если бы он был волком, то развернул бы уши.
Ороло сказал:
– Надеюсь, ты не перетрудишься, если доведёшь фразу до конца?
Я взглянул на Арсибальта. Вид у него был растерянный, почти испуганный. Думаю, у меня тоже. Всё началось с шутки. Теперь Ороло пытался подвести нас к чему-то серьёзному, а мы не понимали к чему.
– За исключением сверхновых, все яркие объекты близко – в Солнечной системе. А здесь почти всё сосредоточено в плоскости эклиптики. Итак, фраа Ороло, в нелепой фантазии, в которой я забежал на звёздокруг, чтобы посмотреть на небо средь бела дня, мне, дабы увидеть что-нибудь стоящее, пришлось бы развернуть МиМ с полюса в плоскость эклиптики.
– Я просто хотел, чтобы твоя нелепая фантазия была внутренне непротиворечива, – пояснил фраа Ороло.
– Ну, теперь она тебя устраивает?
Он пожал плечами.
– Твои доводы убедительны. Но не отмахивайся так запросто от полюсов. На них много что сходится.
– Например? Меридианы? – фыркнул я.
Арсибальт, в том же тоне:
– Перелётные птицы?
Джезри:
– Стрелки компасов?
И тут более высокий голос вставил:
– Полярные орбиты.
Мы повернулись и увидели, что к нам с подносом направляется Барб. Наверное, он слушал вполуха, пока стоял в очереди, и теперь выдал ответ на задачку мальчишеским дискантом, который можно было услышать с Блаева холма. Слова были столь неожиданными, что все в трапезной подняли головы.
– По определению, – продолжал Барб нараспев, как всегда, когда излагал что-нибудь выученное по книге, –