Крапива. Даха Тараторина
и звать мэня по имэни.
У степного народа имена звучали дивно. Но всего страннее было, что тот, кого называли вождём, от имени отказывался вовсе. С тех пор, как присягало ему на верность племя, заместо прозвания, данного матерью при рождении, он брал имя, выбранное племенем. Вождь звался Стрепетом. Крапива поклонилась ему.
– Свежего ветра в твои окна, Стрепет.
– Свэжего вэтра, аэрдын.
Глава 6
Знатно пришлось Крапиве потрудиться! Раненых среди шляхов было немало, а кое-как перевязанные после битвы увечья заживать не спешили. Оставаться же на месте и ждать, покуда травознайка наберёт сырья для снадобий, вождь наотрез отказался, словно торопился куда. Вот и пришлось девке ехать на коне с Шатаем вместе и раз за разом указывать, где надобно спешиться. Там она спрыгивала наземь и, следуя за одной ей слышимой песнью трав, срывала пожухлые лепестки. После складывала их в кожаную суму, выделенную Стрепетом, а во время редких коротких привалов готовила и раздавала зелья. Кони из-за этого двигались вдвое медленнее привычного, но оно и к лучшему: иди они обычным шагом, пленник, которого шляхи вели на верёвке подобно животному, нипочём не поспевал бы.
Улучив время, Крапива будто бы случайно склонилась рядом с Власом. Тот и рад бы брезгливо сплюнуть, но от жажды влаги в теле не осталось, и он лишь смерил её огненным взглядом. Травознайка ответила ему бесстрашно: вольно отвечать, когда противник сидит побитый да калечный.
– Делай, что скажу, коли хочешь жить.
Влас с трудом разомкнул спёкшиеся губы.
– А коли не хочу?
Залепить бы хорошую оплеуху упрямцу! Но Крапива лишь незаметно кинула ему бурдюк с водой. Благо, здесь княжич крутой нрав показывать не стал: накрыл бурдюк телом, пока кто не заметил, а после жадно приник к горлышку. Когда же отнял его ото рта, лекарка успела отойти.
Всю дорогу солнце нещадно пекло, и некуда было спрятаться от его палящих лучей. От коней и мужчин дурно пахло, да и сама девка благоухала не лучше, и от этого запаха делалось тяжко голове. Колючий жаркий ветер не спасал, а будто обдирал кожу с путников заживо, и скоро мир вокруг начал дрожать и расплываться.
– Эй, аэрдын!
Шатай за ворот втянул её обратно в седло, и тогда только Крапива поняла, что едва не упала.
– Задремала… Прости. Непривычна я к походам.
Но Шатай сам то и дело недовольно поглядывал на спину Стрепета.
– Всэм нужэн отдых, – сказал он. – Но вождь спэшит.
– Неужто в Мёртвых землях можно куда-то опоздать?
Шатай пожал плечами.
– Куда же он так гонит?
– Вождь приказываеэт. Он нэ совэтуется.
Вот тебе и раз. Племя Иссохшего дуба тянулось за своим предводителем покорной вереницей, но знать не знало, куда он ведёт их. Матка Свея тоже не терпела, когда с нею пререкались, но каждый житель Тяпенок знал о её делах всё. Уж не задумал ли вождь дурного?
Конь Шатая шёл почитай в самом хвосте. Следом семенил лишь один скакун – Бруна, и Крапива уже знала, что по месту в обозе можно судить о важности воина. Ей, стало быть, достался едва