Пущенные по миру. Владимир Аполлонович Владыкин
на моё место – узнал бы. А чего? Я, баба, тяну, а ты бы горы своротил… А уж об Нюте я молчу, она просто из завести тебя дёргает…
– Я не такой, чтоб меня зря дергали, я на своём месте, сестра, законном! – протянул, бравируя, Егор с лукавинкой в серых глазах, при этом весь его вид говорил, что он ведает о таком секрете жизни, который ему обеспечивает твёрдый доход, и тут же продолжал: – А ей с мужиком только готовое подавай, пусть бы сами осилили эту науку, а тогда бы говорили…
– Не прочное твоё место, как старый мост, по которому боязно ходить, – твёрдо отчеканила Екатерина, но с ворохнувшейся в сердце тревогой за брата. – Незаконное, братка, Нюта этого тоже не понимает, а туда же, – прибавила теплее и сочувственнее.
– Это почему же? – тотчас его веселая бесшабашность сменилась суровой бледностью на мужественном лице. – Ты у нас одна такая грамотная, погонялой стала!
– Ты бы, Егорка, лучше не злился, а прислушивался, я бываю в районе и слышу разговоры… Теперь пришло суровое время, прознают власти, и каюк! – бросила она.
– И так уже фабрикантом погоняют… Ну и что, вызывал меня Антип, поговорили… Да, он пугать мастер. На пару с районным товарищем стращали. Однажды с ним бутылочку вот у меня за тем столом распили, и всё ему как есть обсказал. А он, зануда, сам понимает, что придраться не к чему, и всё ссылается на старые директивы, направленные якобы на таких, как я. Только не пойму, чего и ты в моём ремесле находишь вредного? Ведь я не кулак, шью своими руками. А небось тебе брат нажаловался, что его жена наловчилась шитью? Епишка такой же завистник, как и все, кто не способен овладеть ремеслом. О Бедине я уж умолчу – тот первый завистник и нелюдимец, потому что лентяй высшей гильдии, отседова и встал у власти, чтоб портить людям жизни, сучье вымя!
– А ты думаешь, люди не подмечают, как Софья днями от тебя не выходит, а ей самое место – в колхозе. И Епишу я понимаю, ты гляди, чтобы тебе бумагу не прислали о применении наемной силы. А там разбираться не будут, кто она тебе…
– Дак она уже давно у меня не работает. К тому же свой человек! Ты бы жила под боком, и тебя бы позвал…
– Я бы не пришла, своих дел хоть отбавляй. А зря ты говорил, будто тебе завидуют, – подумав, продолжала сестра. – Ты в колхозе не состоишь и на государственной службе не числишься, а значит, тебе одно определение: – мелкий частник! А кому это нынче понравится? Тот же Антип сегодня с тобой выпивал, а завтра при первой возможности продаст…
Егор подобрался, враз нахмурился; лицо, с проступавшей тёмной щетиной, потемнело, подвигал жестко скулами: то холодно взглянет на сестру, то себе под ноги, – значит, истина в её словах была, раз так больно карябнуло по сердцу.
– Хочешь сказать, все налоги платишь? Нынче этого мало…
– Ты попробовала? Легко его уплатить? Во всей деревне такого никто не выплачивает, какой навесили мне, – и потише прибавил: – Верно, на ремесло