В каждом доме война. Владимир Аполлонович Владыкин
удары в основном по оборонительным заграждениям и баррикадам в бывшей столице Войска Донского Новочеркасске, в котором к тому времени уже было создано народное ополчение более чем из двух тысяч горожан, а на основе полка НКВД сплотили истребительный батальон…
Нет таких людей, которые бы не боялись войны, ведь всякая война несла в себе разрушения, смерть и голод. В посёлок Новый, ещё задолго до наступления немцев на этом направлении, почти каждый день приходили беженцы и, переночевав, они шли дальше. И все были убеждены, что оставаться здесь надолго им нельзя, так как скоро сюда придут немцы. Но сами жители посёлка ни Ульяна Половинкина, ни Анна Чесанова, ни Серафима Полосухина, ни Марфа Жернова, ни Павла Пирогова, ни Екатерина Зябликова и другие бабы, не собирались покидать свои дворы. Беженцы были в основном из числа городского населения, которые бросили почти всё своё имущество, своё жильё в украинских городах. Сельских же было меньшинство, да и те вышагивали по просёлкам налегке, распродав хозяйство, правда, некоторые уводили с собою даже коров. А когда убеждались, что с ними далеко не уйдут, сдавали мясокомбинату или продавали местным жителям. И потом вышагивали по просёлкам, или ехали на попутных грузовиках от одного населённого пункта до другого, тем самым создавая среди населения панические настроения. И всё-таки вслед за беженцами никто не срывался, и не потому, что фронт был ещё далеко, просто считали, что своё имущество наживали с большим трудом и распродавать его некому, а оставлять врагу не хотели. Да и самих никто их не ждал, а вообще посельчане надеялись, что живут они в глуши и враг обойдёт их стороной. Бабы наговаривали Костылёву, дескать, напрасно разорили весь колхоз, ведь поголовье скота и другую живность растили ни один год, и всё нажитое тяжёлым трудом спустили в один миг. Сами жители на своих подворьях оставляли своих коров, свиней, овец, кур десяток-другой: остальных продавали. С каждым днём ощущалось неумолимое приближение фронта. Из колхоза эвакуировали последнюю технику: комбайны, трактора, грузовики. Для вспашки зяби оставили несколько пар быков, которых так и не успели извести, и однажды ночью над посёлком засвистели, завыли снаряды. А в городе были слышны взрывы, небо над ним озарилось светом пожарищ. Жители посёлка, боясь бомбёжек и артиллерийского огненного смерча, попрятались в свои погреба, из которых не выходили, пока не утихала страшная, оглушительная канонада, и она продолжалась днём и ночью. Часто пролетали наши самолёты, которые почему-то назад не возвращались. А потом, казалось, надолго установилось затишье, и лишь где-то далеко-далеко слышался протяжный, ухающий орудийный гул. Ночью над городом и займищем были видны всполохи ракет. И как-то днём со стороны колхозного двора послышался шум тяжёлых грузовиков, также доносилась чужая речь.
Бомбёжки Новочеркасска продолжались и в последующие дни, но чаще бомбы падали на западный выезд из города, так как по новой ростовской дороге двигались отступавшие части Красной