Слепая бабочка. Мария Герус
Посчитаем.
Считать пришлось долго. Бенедикт только крякал, а потом, вопреки обыкновению, назвал сумму вслух.
– Что? – не поверила Арлетта.
– Хорошо пляшешь, – усмехнулся ночной брат.
– Ты их всех заколдовал, да?
– А теперь ещё раз, – сказал Бенедикт.
– Нет.
– Ты не есть шпильман. Не понимаешь. Такой успех – это… это… се гран манифик.
– Неужели тебе мало?
Бенедикт явно растерялся. Сказать, что мало, у него не поворачивался язык. Но Арлетта его понимала. Успех есть успех. Надо пользоваться.
– Давай ещё раз, – сказала она, хотя ноги подкашивались и сердце до сих пор стучало где-то в горле. Она слышала, что публика не расходится. Переговариваются, топчутся на месте, чего-то ждут.
– Нет, – тусклым, потухшим голосом повторил ночной брат.
– Контракт. Немедленно. Мы есть труппа. Труппа Астлей.
Бенедикт мыслил мудро, как всегда. Будь у ночного брата законный контракт, он бы не капризничал, пел, сколько велит старший.
– Нет. Не теперь.
Где-то далеко, на другом конце ярмарки протяжно замычала корова. Завопил разносчик, предлагавший всем «квасу холодного», засвистела дудка у Петрушкиной ширмы. Привычный шум потихоньку возвращался.
На контракт ночной брат так и не согласился, но обещал подумать. Зато всё-таки уговорил Бенедикта закончить работу. Так Арлетте впервые в жизни удалось погулять по ярмарке. Просто погулять, как обычной девице. Правда, спутник был хромой, рыжий и в бородавках, но, во-первых, Арлетта этого не видела, а во-вторых, вёл он себя как самый настоящий кавалер.
Купил ей букетик на платье и сладких орешков в коробочке с бантиком. Галантно прокатил на карусели, спросив прежде, куда ей хочется, на коня или в золотую карету. Конечно, Арлетта пожелала кататься в карете. Когда ещё представится такой случай.
Карета, должно быть, и вправду была если не золотая, то позолоченная, на ощупь вся в заковыристых завитушках. Сиденья, хоть и твёрдые, деревянные, качались мягко, а высаживая из кареты, ночной брат подал ей руку, ну прямо как принцессе.
Сводил послушать Петрушкино представление и рассказывал тихонько, как ловко скачут куклы-актёры. Арлетте показалось, что представление глупое, но народ почему-то смеялся. Покидал деревянные кольца и выиграл для Арлетты награду – стеклянные бусы.
Очень прекрасный получился день. Арлетта даже ужинать не пошла, чтоб его не портить. В трактире шум, в трактире гам, конец ярмарки, все пьяные, пахнет кислым пивом и чесноком. Вместо этого она забралась на крышу повозки и разложила свои сокровища: упоительно гладкие прохладные бусы, немножко липкую коробочку из-под орешков и букетик. Букетик подвял, но всё ещё пах фиалковой лесной прохладой. От лип тонко и нежно тянуло мёдом и зеленью. Зацвели сегодня. В густых шелестящих кронах ещё бродила утренняя песня. Арлетта слушала её, тихонько водила букетиком по лицу. Может, это и есть счастье, то самое, что предвещала птица-молния. Маленькое счастье для канатной плясуньи.
– Эй, канатная плясунья, чего сидишь,