Письма с фронта. 1914–1917. А. Е. Снесарев
шуток. Даже генералу Павлову приходилось иногда нас останавливать, чтобы поддержать репутацию генерала. Так и ты, моя детка, не пишет тебе муж долго, ты начинаешь волноваться: отчего это не пишет, не случилось ли что; начинает муж писать часто, опять волнение: «Отчего это он так зачастил, что-то его беспокоит…» Сейчас я не остановлюсь над этим вопросом, так как решил послать с почтарем, а он скоро едет… Как ни странно, но одной из причин было суеверие… Ты, моя маленькая, одна можешь связать редкое писание с суеверием, одна, которая меня знаешь насквозь. Забавно, что война отозвалась на мне главным образом с этого бока: «три свечки, соль, с правой ноги» и т. п. Все это теперь блюдется мною с большей аккуратностью, чем когда-либо раньше; даже палочка, которую я имею с Городка, и с которой я провел все наиболее опасные бои, и она получила в моих глазах какое-то особое значение. А и палочка-то форменная дрянь: простая, изогнутая… плюнуть, да сломать! […]
Жду Осипа завтра или послезавтра. Каких-то он мне привезет карточек? Твоя, детка, мысль, посылать их систематично, прямо гениальна. Попробуй, напр[имер], снять их в ванне во время купания!
Остается одна страстная неделя, а там и Пасха… Получат ли мои солдатишки что-либо к ней? Вероятно, Роман Карлович уже к вам приехал, и идут разговоры. Голова за писанием как будто стала легче, так что едва ли буду что-либо принимать.
Крепко вас обнимаю, целую и благословляю.
Целуй папу с мамой и знакомых.
Дорогая женушка!
Это письмо Горнштейн бросит в ящик, а другое (от сегодня же) передаст тебе лично по прибытии в Петроград. Он тебе порасскажет про наше житье-бытье, хотя мне и трудно было поговорить с ним из-за постоянных хлопот. Осипа до сих пор еще нет, хотя ты хотела его выслать 9-го во вторник. Не задерживается ли он где со своими посылками? С Горнштейном я пересылаю свою шубу, папаху и еще что-то, что весною мне не будет нужно. С Осипом жду карточки, которые меня страшно интересуют. Что-то теперь говорят по поводу падения Перемышля! Воображаю, как заговорят газеты!
Крепко вас обнимаю, целую и благословляю.
Дорогая Женюша!
Это письмо тебе подаст Горнштейн. Его приходится вновь командировать за велосипедами в Екатеринослав и телефонным имуществом в Петроград. Ему я дал на руки 400 рублей, а 800 приказал переслать тебе почтой… передай их Горнштейну, когда он приедет или заплати сама в магазины, где он произведет нужные покупки.
Вчера писал тебе с головной болью, к концу письма она как будто прошла, и я решил сходить в церковь, но назад еле дошел… пришел, упал и валялся от боли. Доктор дал какие-то гадости, и через час я был здоров. Так сильно у меня давно не болела голова, припадок был вроде того, при каком ты прикладываешь мне горячую воду. Характерно, что здесь на войне голова у меня болит сравнительно редко (кажется, вчера был третий или четвертый случай), и я это объясняю тем, что организм постоянно поднят;