Двадцатый год. Книга первая. Виктор Костевич
одно в Москве, одно в Крыму, в расчет не шли.) Жар от Лидиного бедра начинал прожигать ей юбку.
– Почему ты молчишь? – не выдержала Лидия. – Ты не согласна? Подлинно поэтическая любовь, доказано наукой, бывает только между женщинами. Без грубости, при полном равенстве ролей и всепобеждающей нежности.
– Э-э… я не знаю… – растерялась Бася.
Лиду обижать не хотелось, а врать, как обычно, не получалось. Надежный друг из РОСТА подвел. Странности, странности – а о сапфических наклонностях ни словом.
Лидины пальцы коснулись Басиного предплечья, по счастью надежно прикрытого кофточкой.
– Я понимаю, тебе, с твоим систематическим мышлением, необходимо всесторонне осмыслить вопрос. У меня есть литература. Тебе одолжить?
– Посмотрю в библиотеке, – очнулась от морока Бася. Твердо зная, что больше в теплую квартиру не придет, а значит и книг брать нельзя – как их потом вернуть?
Лидия не поинтересовалась, как Бася будет спрашивать в библиотеке МГУ книжки по столь экзотической проблематике. Бася же спешно засобиралась. В прихожей пуговицы пальто постыдно заплясали под пальцами.
– Жду тебя в понедельник, – заглянула Лидия в Басины глаза. – Очень, очень. Очень.
Бася молча потрясла головой – чтобы не врать, пробормотала: «До свиданья» – и выскочила за дверь.
По дороге попыталась сочинить, как сообщить влюбленной ученице, что более у нее не появится. Ничего не сочинила и решила – до понедельника придумается само.
* * *
А в понедельник, то есть сегодня, после посещения наркомата, телеграфного агентства и библиотеки, Бася завернула к очаровательной сапфистке сама. Разумеется, чтобы сказать: занятия по причинам, не зависящим от Баси, отменяются. И порекомендовать кого-нибудь другого. Скажем, знакомого студента из Гродно. Пусть отогреется, пока куда-нибудь не мобилизовали.
В квартире поэтессы было теплее обычного. Лидины глаза сияли отчаянным блеском – как у ломбардской карбонарки, собравшейся зарезать императора. Чмокнув Басю в прохладную щечку, живописка нежно прошептала:
– Как замечательно – ты – пришла.
Значит, сомневалась, и можно было с чистой совестью не приходить. А теперь придется быть жестокой. Какая ты дура, Котвицкая.
– Лида… – промямлила Бася.
– Проходи.
Бася, позабыв скинуть ботики, прошла.
Лидия ждала ее посередине натопленной комнаты. Заранее опустившая голову Бася уткнулась глазами в упругие, стройные и совершенно не бледные ноги. Нежные розовые стопы попирали мохнатую шкуру.
– Басенька, родная, ты что-то уронила?
– Я?
– Ну да. Ты так старательно разглядываешь пол.
Бася в ужасе приподняла глаза. Нет, с точки зрения мужчин, Лидия была великолепна. Но лучше бы она прочла Барбаре стихи.
– Лида, я должна сказать…
– Ничего не говори. Ничего. Сядь покамест. Скажешь потом.
Бася неуклюже села на софу. Лидия изящно опустилась рядом и закинула ногу на ногу.
Басе хотелось исчезнуть, Лидия была обворожительна.