Гостинодворцы. Купеческая семейная сага. И. И. Мясницкий
в цыганку. Гусар топал ногами. Цыганка сделала прыжок и под самым носом обмиравшего от восторга купца так отчаянно перетряхнулась всем корпусом и таким обожгла его жгучим взглядом, что Блуждаев застонал, словно его ударили ножом в сердце, и упал на диван.
– Пашка! – вскрикивал он, отчаянно взмахивая руками и сбивая со стола бутылки и стаканы. – Сюда, Пашка, сюда!
Гусар бросился к плясунье, схватил ее в охапку и посадил на колени к Блуждаеву.
– Все бери, все, только поцелуй! – кричал он, бросая на пол скомканные радужные бумажки.
Цыганка усмехнулась, влепила в мокрые пьяные губы купца поцелуй и в одну секунду очутилась у двери. В дверях стоял Иван Афанасьевич Аршинов и вызывающе смотрел на Блуждаева.
А Блуждаев, разлакомившись поцелуем цыганки и неистово крича: «Бис, Пашка, бис!», ловил руками воздух и, поймав голову своего гусара, заключил его в объятия.
– Пойдем, желанный, в сад, – шепнула цыганка Аршинову и скользнула в дверь.
Иван шагнул за ней и чрез минуту очутился в садике, слабо освещенном двумя-тремя фонарями, качавшимися на кустах бузины.
– Сюда, желанный, сюда! – говорила цыганка, скользя тенью по дорожкам. – Вот скамеечка, тут, садись.
Иван сел. Цыганка обвила его шею руками и словно огнем опалила его губы поцелуем.
– Что пропал, Иван Афанасьевич? Аль забыл уж свою «смуглянку»? – спрашивала она, прижимаясь к Аршинову.
Иван усмехнулся самодовольно и, повернув голову цыганки, посмотрел ей в глаза.
– Соскучилась? – спросил он.
– Вот как соскучилась, Иван Афанасьевич, и сон потеряла, и аппетиту никакого не стало.
– Ну?
– Провалиться на этом месте, желанный, коли вру…
– Я тоже, Пашенька, по тебе соскучился, да никак нельзя было… знаешь отца?
– У-у-у, беда! – затрясла та головой. – Был он как-то намедни у нас со своими покупателями – подступиться нельзя, так волком и глядит.
– Ха-ха-ха! – закатился Иван. – Неужели и ты его лаской не прошибла?
– Ничего не берет. Сидит да исподлобья на всех и глядит… и скупой-прескупой, не то что ты, Иван Афанасьич…
– Да я что, я добрый…
– Добрее да желаннее тебя я на свете человека не видывала.
Цыганка чмокнула снова Аршинова и захныкала.
– А у меня, желанный, опять несчастье: сестрица Маша пишет из Рыбинска, погорели недели две тому, все, как есть, дотла сгорело.
– Ладно. Я помогу.
– Вот спасибо, желанный! Век за тебя сестра Бога молить будет!
– Кто это у вас? – спросил Аршинов, перебивая цыганку и прислушиваясь к пению, доносившемуся из комнат.
– Блуждаев Дмитрий Федорыч. Знаешь?
– По фамилии слыхал.
– Третьи сутки у нас гуляет, богатый и тароватый купец.
– Ужли третьи сутки?
– Третьи, Иван Афанасьич!
– Счастье же вот людям, а я двое суток погуляю и сичас от папаши трепка формальная.
– Паша! Паша! – кричал гусар, появляясь