Суета Дулуоза. Авантюрное образование 1935–1946. Джек Керуак
детвору расшвыривает во все стороны. И несколько розыгрышей спустя, чтоб покрасоваться перед отцом и еще раз ему напомнить, какой-то несчастный пацаненок из Гарден-Сити вальсирует по своей левой, и в точности, как делал когда-то Халмало, только он в данном случае человек чужой, я откалываю тот же номер, подлетаю на полной скорости, как можно ниже, впутываюсь в его интерференцию и головой тараню его в законной и чистой подсечке под колени, от чего он отлетает на 10 футов. С поля на носилках.
Вот мне уже становится нехорошо от футбола и войны. И от выпендрежа. Но после матча («ХМ» 27, Гарден-Сити 0) мой отец сияет и весь в восторге, пока мы в душе моемся. «Пошли, Джеки, мальчик мой, сегодня выйдем и вдарим по городу». И мы идем в стейковый ресторан Джека Делэйни на Шеридан-сквер, я еще без понятия, сколько времени суждено мне провести вокруг этой площади, в Гренич-Виллидж, в годы потемней, но и понежней, грядущие.
Ах это вечер Страстной пятницы, и я напишу, чего хочу.
XI
Неким манером, однако, я сторицей воздавал своему отцу за униженье его увольненья, потому что не желал (не желал?), не хотел идти в иезуитскую школу, скажем-ка прямо. Я не только хотел поступать в колледж Коламбиа в Нью-Йорке, дабы врубаться в город, а не, скажем, в Южную Излучину, или Бостон, или Дёрэм, С. К.,[6] но мне не нравилась мысль думать так, как говорят мне преподы в больших черных рясах, и закончить свои дни… ну, я не знаю, где я почерпнул это представление, дескать иезуитам нельзя доверять, но я читал об этом в истории все последние годы, и тут одна загвоздка, бац-гляди-ка, я теперь один из худших тайных иезуитов на свете, все, что я делаю, покоится на некоем проповедническом обращении в свою веру, все, что я написал, только приглядись пристальней. «У меня такое положение, где у иезуитов нет никакого права на меня злиться, а неиезуиты пускай вздыхают и отдыхают», – говорю я себе сегодня вечером. Каждому свое.
Что же на самом деле говорят иезуиты? Что все должны быть католиками, потому что другого выхода из тупика средневековой теологии просто нет. Но если мне нравится Паскаль, Блез Паскаль, их «враг» в семнадцатом веке, им попросту следует сказать, что Христос Сын Божий, потому что никто не может доказать обратного, мне на них следовало бы повестись. Однако сегодня я иезуит, тайный Генерал Ордена, как Улисс С. Грант, генерал, что качается в кресле-качалке с бутылкой… но больше об этом дальше, когда погружусь в историю суеты того, что воспоследовало от футбола и учебы в колледже, что привело к писательству и мыслительству, дорогая моя женушка.
И вот наступает, в общем, игра с Тоумом. Тоум – непобедимая команда (подготовительной школы) в Мэриленде, и ей абсолютно без разницы наша нынешняя обалденная репутация в Нью-Йорке. Вот они все такие выстроились. Я опять закинулся тем утром в Бруклине двумя сливочными с карамелью, та «тень» опять дважды прошла мимо окон кафе-мороженого, снова я еду на север города с Дядей Ником. На сей раз он как-то странно смотрит на меня.
Холодный солнечный день,
Северная Каролина.