Суета Дулуоза. Авантюрное образование 1935–1946. Джек Керуак
Янга на кларнете, тот играет «Вон там в Новом Орлеане», а на другой стороне «Я хочу маленькую девочку». Сай Зьюкоув плавает в бассейне великолепно спортивными рывками вперед.
II
Не столь уж и отменное появление в эпизоде. Как насчет вот? (Мне хочется дать тебе точную, но сжатую картинку того, как все было в той поистине замечательной школе.) Ибо то была компашка остроумцев. Ну, умников-то и в Лоуэлле полно, женушка, как тебе известно, но тут у нас нью-йоркские остроумцы большого города, и вот поясняю:
Скажем, как я говорю, что среди фантастических остроумцев этой школы Джимми Уинчел занимал практически первое место. Я был просто невинный спортсмен из Новой Англии (ну, не совсем невинный, но в смысле острого умия – да), но меня вдруг швырнуло в такое, что можно приравнять к академии зарождающихся Милтонов Бёрлов, их там сотни, и все острят и со всех сторон импровизируют, прямо на уроке, если удается, на поле, на переменке, в подземке по пути домой в центр собственно Манхэттена, по телефону среди ночи, даже много лет спустя в письмах, что писали друг другу из колледжа в колледж. Мы все в то время животики надрывали. Главную клаку официально могучих остряков возглавляли Билл Керески, Джин Мэкстолл, Марти Чёрчилл (né[8] Бемштейн), Майк Хеннесси, Галли Суифт, Пол О’Грейди и Эрн Солтер, но когда бы ни упоминался Джимми Уинчел, от одной мысли о нем на всех наваливалось нечто вроде потрясенных судорог. Он был до безумия остроумен. Настолько, что сейчас, сегодня, читая о его недавней проделке с двумя миллионами долларов, о которых упоминал, я хохочу – не потому, что мне это кажется смешным (да и по-любому Джимми все честно вернул – или попытался), а из-за того, что Джимми такой смешной, он как будто чуть ли не отколол эту свою последнюю шуточку, чтоб порвать всех весельчаков «ХМ» раз и навсегда (неким смутным манером в глубине рассудка у него, когда он сбежал в Бразилию, я по-честному серьезно полагаю, что так оно и есть, Боже благослови эту детку, даже когда состарится).
Подготский юмор всегда несколько замкнут. В «ХМ» в тот год употреблялось главным образом три элемента: (1) нечто вроде тарабарщины Эла Келли, «Флазм», «Шмазм» и т. д. (как я показывал), применявшейся, когда не подобрать нужного слова, юмор тут происходил в основном от конкретной подростковости подачи губой (детский же юмор), (2) говорить «мой» вместо «я», «твой» вместо «ты», «его» вместо «он», «Его напишет моему письмо» и т. д. в совершенно сумасбродном продолжении фаллической темы, обычной у пацанов, и (3) использование имен тех одноклассников, которые не «остряки» и не «спортсмены», а довольно невразумительные серьезные ученые, за своими очками изучающие Эро де Сешеля и Херба Ария, Хинду Куша и Военные Манювры, Луизу де Керуаль и невропатологические Spirochae pallidum[9] с Профессором Лайонелом Гритингом в сумерках, и имена их, хоть почти неизменно и уморительные сами по себе (Бруно Големус, Мелвин Мандель, Отис Циммерман, Рэндал Гарстейн, Мэттью Гданьск),
Урожденный
Бледные спирохи