Остров душ. Пьерджорджо Пуликси
ты? – спросил Хуанне, делая шаг вперед, словно не слыша его.
– Микели Ладу, – повторил тот. Луна осветила его волосы цвета воронова крыла – такого же, как и у всех из его семьи.
– Чего ты хочешь?
– Крови, – ответил парень.
Хуанне рассмеялся.
– Ты один? – спросил он, не опуская оружия.
– Нет, – ответил за него Бастьяну, выходя из темноты. Одной рукой он выхватил у Хуанне винтовку, а другой схватил за горло и швырнул через двор, как пустой мешок. Зироламу в мгновение ока набросился на него, приставив к горлу лезвие ресользы[31].
Ругаясь, вышел Джанмария, и Нереу быстро накинул петлю на его шею, швырнув на землю.
Ладу потащили их к большому многовековому оливковому дереву на краю поля. Чириаку метались, как звери на скотобойне, из их ртов шла пена, они пытались ослабить хватку пеньковых веревок. Нереу и Зироламу подвесили Джанмарию за шею к одной из ветвей дерева, заставив его встать на цыпочки, чтобы не задохнуться, и засунув в рот носовой платок, чтобы замолчал. Хуанне привязали стоя к толстому стволу – так туго, что у него перехватило дыхание. Он побледнел, понимая, что его ждет.
– Просто скажите: почему? – спросил их Бастьяну своим глухим голосом.
– Послушай, Бастьяну, – пробормотал Хуанне. – Клянусь, мы бы сожгли и остальные поля.
– Vesserias[32], – пробормотал Нереу, возвышаясь над ними как дуб. – Не шути с нами…
– Посмотри на себя – ты плачешь и умоляешь о прощении, как женщина, – прошипел Бастьяну.
– Пожалуйста, Бастьяну, молю тебя…
– Молить следует в церкви. – Бастьяну сказал это по-итальянски, словно тот был недостоин языка предков. – Микели! – позвал он сына.
Парень приблизился к нему. Отец вынул из ножен и вложил ему в руку леппу[33] с ручкой из бараньего рога и сверкающим лезвием длиной в девять пальцев.
– Ты напуган? – спросил он его на родном наречии.
Микели покачал головой. Его глаза были двумя льдистыми чешуйками вулканического стекла. По тому, как он стоял, отец понял, что сын жаждал стать мужчиной. Это вселило в него уверенность, что у Ладу хорошее будущее.
– Тогда зарежь его.
Прежде чем Хуанне успел закричать, Зироламу сунул ему в рот тряпку, пресекая крики в зародыше.
– Счастливого пути в ад, – прошептал Нереу ему на ухо.
Несколько секунд парень наблюдал за отражением малиновой луны на лезвии, которое, казалось, почти призывало его к насилию, а затем нанес первый удар. Нож вошел в плоть, будто та была теплым маслом. Опьяненный этим новым ощущением силы, юноша, удерживая пленника за шею левой рукой, правой несколько раз ударил его со все большей силой, страстно, словно опьяненный безумием.
– Хватит играть! – дернул его отец.
С ловкостью мясника парень выпотрошил Хуанне Чириаку и сморщил нос, как только едкий запах кишок ударил ему в ноздри. Затем сделал несколько шагов назад и увидел, как кровь капает
Ресольза – один из видов традиционных складных сардинских ножей.
Вранье (
Леппа – сильно напоминающее шашку традиционное сардинское холодное оружие, совмещающее собственно оружейную и хозяйственную функции; ныне является чисто историческим.