Убийство в Оптиной пустыни. Михаил Федоров
отвела сына к наместнику… Вначале мы услышали пасхальный звон, потом сумбурный… Мы обратили на это внимание, но подумали: балуются ребятишки. Так как на Пасху разрешается звонить всем. Потом мы услышали крики, но мне показалось, что кричат за стенами монастыря. Мы с Натальей вышли и прошли в сторону скитской башни. Я увидела лежащего на земле человека, как оказалось, это был отец Василий… Видимо, он шел на службу в скит…»
Пафнутьевский источник
Допрос ничего нового не давал.
– Следующий! – крикнул прокурор.
В коридоре шумели. Мало кому хотелось попасть к прокурору на разговор.
Старший участковый допрашивал в Оптиной пустыни.
– Разиньков Михаил Иванович… – рассказывал длинноволосик, – родился в 1965 году… в Сергиевом Посаде Московской области… Послушник в Оптиной пустыни….
Старший участковый протоколировал рассказ:
«…18 апреля в 5.45 возвращался из скита и у яблоневого сада видел бородача. Ему лет 40. Я спросил: “Что ты здесь делаешь?” – “На дороге лежит камень, и он мешает”… На самом деле лежал камешек. Он ушел. А потом я узнал, что по этой дороге пошел в скит Илий. В монастыре я пробыл минут 15 и вышел в скитские ворота, закрыл их за собой. И пошел в скит. Больше бородача не видел…»
Теперь еще один бородач помимо Карташова замаячил на горизонте, и с этим фактом предстояло разбираться.
Участковый нашел послушника на Пафнутьевском источнике, и здесь же, на деревянном помосте, состоялся разговор.
– Теренин Александр Свердлович… – кутаясь в полотенце и стуча зубами, отвечал послушник: – …родился в 1955-м… в Брянской области… Каменщик… Живу в Оптиной пустыни…
Паломник в купели в Оптиной
В протоколе участковый записал:
«…17 апреля приехал в монастырь на дежурство… Отец Силуан выдал повязки и распределили по объектам… Постоянно находились между храмом Марии Египетской и Введенским собором… В 5 утра сдали повязки… Пошли в храм, там пробыли до полшестого… Потом в склад… Услышал раздирающий крик. Подбежал к помосту. На нем лежали отец Ферапонт и отец Трофим. На мой вопрос: “Что случилось?” никто вразумительно ничего не ответил. Кинулся на вахту звонить в милицию и в “скорую”… Потом к наместнику. По дороге увидел отца Василия. Он лежал на спине. Побелел на глазах… Тут сбежалось народу, и началась неразбериха…»
Уголовное дело росло. Зато любому проверяющему можно было замазать глаза огромной бумажной, проведенной за два дня работой.
Прокурор-криминалист Грищенко сидела в кабинете в облаке дыма. Галстук с рубашки свис, верхняя пуговица расстегнута. Копну волос как придавило. Она курила и перебирала бумаги. Сбоку от нее согнулся на стуле некто кучерявый и, кашляя, листал «Независимую газету»:
– Вы читали, в Сухуми схватили российского лейтенанта. Шпионил. Собирал разведданные у грузин. Интересно, отдадут ли его нашим или нет?
– Угу, – произнесла Грищенко, занятая своим делом, не обращая