Дом бьющихся сердец. Оливия Вильденштейн
превратить его в кусок железа и отправить через барьер на спине Минимуса.
О, король воронов придет в ярость! Но, по крайней мере, он будет в безопасности. Данте будет в безопасности. Возможно, я тоже. Или все равно умру, но хотя бы эти двое смогут ненавидеть друг друга еще как минимум несколько столетий.
– Коннор… – бормочет Феб с кровати. Я решаю, что он разговаривает во сне, однако он добавляет: – Ты обещала принести мне завтрак, Пиколина, но я не вижу ни еды, ни очаровательного темноволосого ворона.
Опасаясь, что выражение лица выдаст мое мрачное настроение, я не отрываю взгляда от Шаббе.
– Сегодня еду подавал ворон с каштановыми волосами. Кажется, ты упоминал, что тебя не привлекает такой цвет волос.
Феб зевает.
– Учитывая, что тот, второй, – сын Коннора, его визит в эту спальню вышел бы неловким.
– Сын? – Я резко поворачиваюсь, пророчества Бронвен отходят на второй план.
– Ага. По словам Ифе, смертная женщина родила ему сына за несколько десятилетий до первого сна воронов.
Вдруг накатывает беспокойство за друга: неужели ему приглянулся человек, который, возможно, никогда не ответит ему взаимностью? Такое случалось прежде, и сердце друга было разбито.
– Он играет за обе команды. Я узнавал. Хотя какая разница, раз мы все равно уходим. – Феб испускает преувеличенно горький вздох. – Придется выбирать между ракоччинами и сельватинами.
– Это еще почему?
– Из-за моей преданности определенному человеку. – Он одаривает меня полуулыбкой. – Ничего страшного. Мне начинают нравиться крепкие мужчины.
– Останься.
Взгляд его изумрудных глаз твердеет. Феб усаживается.
– Полегче, Пиколина.
– Серьезно, Фебс. Тебе безопаснее остаться.
– Я последую за тобой, куда бы ты ни пошла, даже в людские болота.
Стук в дверь вынуждает меня оставить тему. На время.
– Войдите!
Сердце, которое колотилось от страха, а затем от чувства вины, теперь колотится от мрачного предвкушения. Я одновременно хочу уйти и не хочу уходить.
Я ожидаю прибытия наших сопровождающих, однако у появившегося в дверном проеме мужчины нет крыльев.
– Слышал, вы уходите. – На нас смотрит Лазарус, огненный фейри, который работал целителем при двух королях фейри. Видимо, пристрастие воронов к раскрашиванию лиц передалась и этому гиганту: его янтарные глаза подчеркнуты черными полосами, делающими его похожим на матерого воина.
– Уходим. Совсем скоро. Вы пойдете с нами домой?
Он переступает порог, оставляя дверь открытой.
– Мой дом был уничтожен два десятилетия назад, Фэллон. В Люче у меня ничего не осталось.
Его «домом» был отец Данте, Андреа Реджио, которого убил собственный сын, хотя Марко обвинил короля воронов, чтобы настроить фейри против перевертышей. Андреа, как и Данте, хотел заключить мирное соглашение и положить конец вековой вражде; Марко не хотел.
– Я останусь здесь, пока не падет барьер, на случай если понадоблюсь Лоркану. – Лазарус рассеянно