Дом бьющихся сердец. Оливия Вильденштейн
его кончиками пальцев, а затем помажь веществом рану.
Интересно, почему он дал Фебу камень только сейчас? Почему не перед путешествием в Небесное Королевство, где на квадратный метр приходится больше железа, чем во всем Люче?
Лазарус переводит взгляд на меня.
– И для тебя у меня есть кристалл, Фэллон.
Я скрещиваю руки на груди.
– У меня иммунитет к железу.
– Не от железа. Для лечения обычных ран, на всякий случай. – Седовласый фейри идет ко мне широкими шагами, синие шелковые брюки и тонкая рубашка обвиваются вокруг его конечностей, как морская вода.
– Вы так говорите, будто в Люче нас встретят с вилами.
– Я не знаю, как вас примут, Фэллон. Надеюсь, Данте окажется столь же справедливым королем, как его отец… – его горло дергается, – и защитит тебя и твоих друзей, но он молод и хочет почета, а многие пытаются возвыситься, переступая через других.
Возникает желание броситься на защиту Данте, но я больше не та наивная девчонка, которая считала его неспособным на дурные поступки. Теперь мне остается только не вставать у него на пути: я предпочла бы не выступать для кого-либо в роли ступеньки – вновь.
Целитель осматривает мои открытые уши. Я вдруг с удивление осознаю, что перестала стесняться их формы, поскольку повсюду меня окружают люди с похожими ушами.
– Они не проколоты, Лазарус.
– По собственному выбору?
– Да. – Зачем украшать то, к чему ты предпочитаешь не привлекать внимания?
– Кристалл не должен касаться кожи, иначе выветрится магия.
Я поворачиваю голову, подставляя ему правое ухо.
– Я больше не возражаю против пирсинга.
Феб таращится на меня: он один из немногих, кто знает о моих прежних комплексах.
– Уверена? – спрашивает он.
Я киваю, и удивление на его лице сменятся чем-то, похожим на слезливую гордость. Мне не кажется, что тут есть чем гордиться, но не могу не признать, что поступок знаменательный. Сегодня первый день, когда Фэллон Росси Бэннок отказывается стыдиться того, кем является.
Лазарус отстегивает сапфировую брошь с воротника, затем потирает один из многочисленных кристаллов – фиолетовую бусину – и наносит извлеченную магию на иголку броши, после чего нацеливает на мочку моего уха.
Я качаю головой и касаюсь хрящика наверху – там, где должен был быть кончик, родись я фейри.
– Сюда.
Губы Феба смягчаются в улыбке: он понимает, что серьга привлечет внимание к закругленной раковине уха.
– Как скажешь. – Лазарус подцепляет мое ухо большими пальцами. – Будет больно, но только на мгновение.
Не успеваю я сглотнуть, как он протыкает хрящ. Хотя боль тупая, я задерживаю дыхание. Он медленно вынимает острую иглу и достает кольцо. Затем растирает двумя пальцами прикрепленный к нему полупрозрачный янтарный кристалл и наносит волшебную мазь на рану.
Кожа горит и почти сразу остывает. Я выпускаю воздух, застрявший