Тихий омут. Павел Беляев
она та ещё бабочка.
Лазутчик насупился и отодвинул кубок.
– А ты не спеши серчать, – без обиняков заметил шорник. – Ты сначала дослушай. Слухи ходят, что она сбежала. Вот так запросто, встретила мужика и сбежала с ним, бросив сына и княжество заодно. Да, Будилад, и такое бывает. Иногда у бабы башку сносит так, что сама не рада потом.
– Не мели о том, что тебе невдомёк, – зарычал гость. – Я прошу тебя узнать наверняка, а не сплетни по закоулкам собирать!
– Ну, сплетни, не сплетни, а ходят они не по закоулкам или ярмаркам. Среди нашего брата. Сулей говорил, а ведь он попусту болтать не станет.
– Сулей?
– Да, – кивнул шорник и закусил яблочком. – Довелось ему как-то в Мирограде побывать по какому-то делу. Тоже при дворе государева. Ты ведь его знаешь, окромя собственного дела ещё куда-нить нос сунет обязательно. Выгоду всё ищет паршивец…
– Ну? – с нажимом протянул Будилад.
– Вот те и ну. Не знаю уж, каким макаром, но вызнал он, что с мужиком у ней там каким-то шуры-муры. А замуж за него она почему-то выйти не может…
– Тьфу на тебя, шельма старая! Бабы базарные устыдились бы, а эти… Стыдобина! Мужики, ядрёна корень! Тьфу, срамота!
Будилад резко встал и вышел через главный вход, громко хлопнув дверью.
– Что бабы с человеком делают? – протянул Пылей и снова налил.
…Будилад уже успел порядком отойти, когда звонкий голос шорника догнал его.
– Эй, незнакомец? Будь по-твоему, слажу я твоему коню уздечку, приходи через седмицу.
Зима добралась и до Родова. С утра в небе кружились пушистые белые хлопья. Снег вился густо, стеной. Кружился и, прикасаясь к земле, тихо таял.
Будилад кутался в лёгкий овчинный пуховик и спешил к лавке Пылея. Шорник с заискивающей улыбкой яростно пытался впарить халтурную сбрую какому-то слободскому олуху в стареньком полушубке.
Сам купец был наряжен в долгополый зелёный ферязь с высоким воротником, подбитым с двух сторон соболиными хвостами. На руках красовались перстни с самоцветными каменьями. Светло-серые сапоги на низком каблуке тускло поблескивали на холодном свету.
Всё говорило об одном – шорник только из столицы. Причем с немалым доходом, иначе не стал бы из огня да в полымя, без передыха сразу выходить торговать. Лазутчику хорошо было известно, что коли гостевой торг не удавался Пылею, он мог добрую седмицу просидеть без дела на печи, обдумывая, как проторговался, и где допустил ошибку. В такие времена делами в лавке заправлял его старший сын Усвяга. Правда после его торга, становилось ещё хуже.
Шорник заметил Будилада издалека и посерел. Он спешно распрощался с покупателем и скрылся в повети.
Лазутчик, как ни в чём не бывало, покрутился у соседних лавок, у одной старушки ведьмовской наружности даже тыквенных семян прикупил. Наконец, очередь дошла до прилавка с лошадиной сбруей, дугами и плетьми.
Пылей появился из-за дома. Под мышкой он нёс небольшой звенящий сверток. Взгляда Будилада он