На далеких окраинах. Погоня за наживой. Николай Николаевич Каразин
сарае. Бац в одного, бац в другого: натурально – оба наповал. «Марфа Васильевна, – говорит, – вы свободны…»
– Да тигра кто же выпустил?..
– Какого тигра? Это совсем другая история…
– Да, да, ну, виноват, продолжайте.
– Вы говорите, оба наповал? – прерывает рассказчика лысый господин.
– Наповал, в висок навылет…
– Да они оба живы…
– Как живы!.. ну, вероятно, скоро умрут, по крайней мере, ранены смертельно…
Рассказчик несколько смущен и сосредоточенно ловит вилкою новую редиску.
– Полноте, с Батоговым даже и револьверов не было…
– Ну, батенька, это нет… Это вздор! Я, положим, не слыхал, но моя жена ясно слышала два выстрела.
– Ну, может, то были совсем другие выстрелы, – улыбается за прилавком сам Тюльпаненфельд, отсчитывая кому-то сдачу.
Публика хохочет.
– Сегодня вечером дуэль! – объявляет новый посетитель, появляясь на пороге ресторана. – Кто смотреть хочет?
– Где, где? – послышались вопросы со всех сторон. Никто уже не спрашивает: кто? с кем? Дело всем хорошо известно. Из бильярдной выбегают личности без сюртуков с киями в руках.
– А вот еще покуда не решено. Доктор поехал к Батогову с вызовом. Что-то привезет.
– Наверно, через платок.
– Помирятся.
– Нет, тут не помиришься, тут, брат, кровью пахнет.
– Да, дело скверное, хоть из области уезжай. Как теперь ему глаза показать в общество?
– Ничего, обтерпится.
– Ох, трудновато.
– А на холодном оружии, знаете ли, много посущественней будет, как-то к делу ближе…
– Ну, а Марфа Васильевна что?
– Да ей-то что же?..
– Ну как же, все-таки…
– Она-то тут совсем уже ни при чем, – говорит как будто про себя стрелок, уткнувшись лицом в обрывок газеты. – Всякий негодяй полезет бесчинствовать, а женщина виновата, гм… Странно!
– Ну, вы уже слишком: «негодяй»… Эдак много негодяев скоро будет, – вступается сосед с правой стороны. – Ежели человек пьян и сам себя не помнит…
– Так это вы пьянством всякую гадость оправдывать станете. Ну, не пей, если знаешь, что скотская натура наружу полезет.
– Ну, заспорили! – протянул интендантский чиновник. – А ведь если рассудить по чести, по справедливости: ну что такого особенного сделал Брилло? То есть ровнехонько ничего.
– Ну, как же ничего…
– Да, конечно. Пели под окном, что за беда. Ну, в окно полезли, Господи, Боже ты мой! да что же тут такого. Положим, бить не следовало, но согласитесь же сами, видит, что трое пьяных, ну, чего лезть, ну, оставь его в покое. Нетрудно было предвидеть, что бить будут… Со стороны Батогова тоже не совсем честно. К чему это такие крайние меры: нагайками по голове! Не по-товарищески, нет, не по-товарищески. Не следовало бы…
– Дайте еще бутылку белого!
– А это ты швырни в рыло самому Тюльпаненфельду, – приказывает лысый господин слуге-туземцу, во фраке поверх полосатого халата и без сапог.
– Тс!.. –