Atom Dust: Что ждет нас на следующий день?. Роберт Андреевич Оболенский
на часы. – Так сейчас одиннадцать сорок: если поторопимся к пяти будем на месте.
– А куда мы идем?
– К моему дому в Джерси. Что у тебя по глазам? – подкручивая механизм часов, спросил Джим.
– Правый совсем никак, а левый частично видит, плохо, но хоть что-то.
– Столбы собирать не будешь?
– Справлюсь.
– Вот и прекрасно, давай поднимайся: раньше выйдем, раньше и доберемся, – вздохнув, он окинул взглядом вестибюль.
Ощетинившись неровными краями, остатки окон чем-то напоминали оскал зверя, а покрывающие пол осколки тут и там играли гранями, поблескивая в лучах тусклого солнца. В остальном всё было неизменно, разве что лампы на стенах перестали освещать пространство.
– Что-то не так, Джим? – прищурив незрячий глаз, спросил Алан.
– Не знаю. Странно, что аварийный генератор выключился так быстро.
– А на какой интервал он рассчитан был?
– Не бери в голову – просто мысли вслух. Дай прикурить и пойдем.
Выйдя из здания, Джим окинул улицу взглядом. Город замер, улицы стихли. Слышно было, как вдалеке что-то потрескивает и шипит в огне. Он выставил руку и поймал одну из сотен пепельных снежинок, которая тут же растаяла на мокрой ладони.
– Не нравится мне это, – прервал молчание Джим, изучая взглядом улицу, и вытер ладонь о штанину.
– Что именно?
– Да, всё это. Такая тишь, как перед бурей.
– Так что делать будем?
– А что мы можем: идем, а там посмотрим по обстоятельствам, – шагнул вперед и потянул Алана за собой.
Они прошли немного, чуть менее сотни ярдов по Уолл-стрит в сторону Бродвея. Алан не мог видеть, а Джим не хотел ничего замечать. Желая быстрее пройти сквозь серую поволоку, он так глубоко погрузился в себя, мысленно прокручивая варианты маршрута, что, только наступив на серую кочку всем весом, понял – под слоем пыли лежит человек. Потянув за собой парня, резко отпрянул и, охнув, окинул улицу взглядом.
А, отступив на три шага, стал невольно считать. Десять, двадцать – сокрытым под пеплом остовам почти не было конца. «Большинство небольшие, скорее всего дети», – успел подумать Коган, продолжая считать. Остановившись на тридцати восьми, он посмотрел в сторону статуи Джорджа Вашингтона на лестнице «Федерал Холл». Казалось, что первый президент намеренно поднимает правую руку. Будто хочет указать на всё это поле упущенных жизней и не в силах совладать с эмоциями, так и оставляет ее у бедра, и лишь смотрит вдаль, на юг, в сторону «Фондовой биржи», где в окружении мёртвых – серых холмов, возвышается символ веры в лице лишённой страха маленькой девочки.
Ахнув, Коган увлёк Грейсона за собой. И только на полпути замечает, что фигура эта не более чем установленная напротив здания статуя. Осознав суть увиденного, он пятится и едва не теряет чувства, когда следующий за ним Грейсон вовремя подхватывает ненавистного спутника. Не понимая происходящего, спрашивает его о чем-то раз за разом, да встревожено повторяет его имя.
– Всё в порядке, парень, – наконец шепчет Коган, когда Грейсон оттаскивает его