Грета за стеной. Анастасия Соболевская
зарасти грязью? Ни сантиметра без серой пленки, от которой так и тянуло чихнуть. Ей даже повезло найти пару крошечных паучков, притаившихся в скромной паутине над камином и под лестницей. Пришлось выгнать незваных гостей на улицу и посадить на засохшие кусты белоцветиков. Среди книг Грета обнаружила фото матери и отца, сделанное за год до развода. Грустный обрывок прошлого. Она не стала докладывать о своей находке отцу. Маркус все еще спал, не выпуская из рук новостную сводку, и никак не реагировал на дочь. После метлы и влажной тряпки комната приобрела вполне свежий и опрятный вид. Уборка утомила Грету, и, покончив с общей комнатой, она решила, что на сегодня хватит.
Приближалось время обеда. Мясные шарики, томились на огне, наполняя дом пряным ароматом черного перца и приправы для курицы, единственной, что Грете удалось отыскать на кухонных полках. Сама Грета сидела перед камином и делала вид, что погружена в работу над эскизами триптиха на вторник, но мыслями она была далеко от дома. Она то и дело поглядывала на часы и прислушивалась к звукам, доносящимся с улицы. Мысли ее двигались по кругу.
В час подъехала первая машина, и Грета почувствовала облегчение, что это машина Лоты. Сразу за ней подъехал Курт – самый невзрачный офицер в участке. Даже Грета, с ее хорошо развитой фотографической памятью, не сразу запомнила его лицо. Кроме незапоминающейся внешности он отличался и тем, что ни разу в жизни не повысив голоса, колол самых наглых подозреваемых. Через пятнадцать минут приехал Эдвин – их новенький.
– Я психиатр, а это мой отчет, – пояснил он и продолжил суетиться над разложенными на столе бумажками. Он очень волновался и все время поправлял очки.
Грета сидела в углу как на иголках, замирая каждый раз, когда мимо дома проезжал автомобиль. Последняя машина подъехала к дому Эггеров в половину второго. Приехал Мартин Соренссен. Раздался стук в дверь.
– Дочка, откроешь? – попросил отец, отвлекшись от папки с делом.
– Да, – ответила Грета и перевела дыхание.
Через окно она видела, как на крыльце в обнимку с кипой папок ожидал молодой человек. Золотистые волосы вились непокорными крупными кудрями, глаза цвета осеннего неба угрюмо взирали на дверь, узкие губы поджаты, – он мало изменился за то время, что они не виделись.
В сердце Греты предательски вспыхнула радость, но она ее подавила.
Мартин не ожидал увидеть Грету и не успел приготовиться, в отличие от девушки, которая уже спрятала свое волнение за маской безмятежности. Он так и встал, застыв в полушаге, в полуметре от нее.
– Здравствуй, – Грета отошла в сторону, впуская молодого человека в дом.
Соренссен молча ступил вперед, посмотрел на Грету, на Маркуса, снова на Грету– будто искал подвоха. Его взгляд был красноречивее любых слов. «Ты издеваешься?» – будто говорил он. Его шея покраснела, неловкое молчание повисло в воздухе. Его рука совершила невольное движение, будто он хотел обнять Грету