Блики смерти. Коллектив авторов
ты убийца. Сдавайся, Быков. Я напишу в рапорте, что ты пришел с повинной и привел Ганина живым.
– Чтобы я в тюрьму к зэкам пошел? К этим гадам? Жил по их правилам? Не дождетесь!
Быков отступил от насторожившихся друзей, повернулся и бросился в дом. Друзья переглянулись.
– И что? Отправишь его и в самом деле в тюрьму? – Лютый, засунув руки в карманы, ковырял носком ботинка землю. – Как-то это…
Он не успел закончить – в доме грохнул выстрел. Друзья сорвались с места и кинулись к дому. Первым добежал Числов. Он повернулся и закрыл собой дверь.
– Подождите. Я посмотрю, что там.
– Я посмотрю. – Шаман легко, ужом, проскользнул мимо Числова и скрылся за дверью. Через минуту он вышел и, ни на кого не глядя, проговорил: – Все.
* * *
Звонок мобильника застал Числова, когда тот, поправляя только что выданную кобуру с оружием, выходил из управления.
– Слушаю, капитан Числов.
– Дядя Леша, это Вася Ганин.
– Привет, Васек!
– Вам, наверное, некогда, я быстро. Сегодня был в военкомате. Ухожу на срочную службу. А потом по контракту буду служить. Вот.
– Хорошо подумал?
– Хорошо. Хочу, как вы с Шаманом, Лютым и Шахтером. Чтобы настоящая дружба на всю жизнь. И чтобы людей защищать.
– А мать что говорит?
– Заплакала. Оказывается, все время боялась, что я в тюрьму попаду. Говорит, сходит в церковь, Георгию Победоносцу свечку поставит.
– Смотри, Василий. Весело не будет.
– Зато будет правильно.
Галина Ярось.
Фас!
Самолет заходит на посадку. На фоне ночной тайги десятки костров. Я могу разглядеть языки мощного пламени даже отсюда, с неба. Это факелы, сжигающие попутный газ при добыче нефти.
Мой родной Мегион живет в этом огненном ожерелье. Красное ночное небо над ним – и зимой, и летом. Оно открывается перед нами сразу за последним поворотом. И автобус, что везет меня домой из Нижневартовского аэропорта, прибавляет скорость. Обрадованно кидается под колеса снежная, заезженная до льда бетонка, начинают искриться розовым по краям лобового стекла узоры из инея. Я снимаю перчатки и дышу на замерзшие пальцы – крещенские морозы пришли без опоздания. Ничего, скоро буду дома, а там можно и не форсить, перебраться в бабушкины варежки. Начались мои первые студенческие каникулы. Я еду домой, к папе, сюрпризом.
Выбравшись из автобуса и свернув в проулок, ведущий к дому, натыкаюсь на стаю собак. Сидят на тропинке и смотрят прямо на меня. Матерый вожак слегка поднимает верхнюю губу, демонстрирует желтые клыки. Понимаю – придется идти домой в обход. Это через гаражи и примыкающие к ним балки́ – неказистые теплушки для жилья, собранные на скорую руку из подручного материала.
Там обычно пустынно и всегда темно, уличные фонари самостроевцам не полагаются. Но сейчас фары нескольких работающих милицейских газиков освещают толпу людей, окружившую что-то рядом со сломанным палисадником. Я подхожу ближе. На снегу –