Ветер в сердце. Анна Юрьевна Камская
что попросить прощения.
Оля спустилась к повозке, села на место и бросила быстрый взгляд на Войковского. Она и без слов поняла, что он решился, и сегодня случится то, чего она так ждала от него. И, с одной стороны, ей было страшно, а с другой радостно. Виделось ей, что только в нем ее счастье и только те чувства, что она испытывает к нему, можно назвать любовью. Той самой, которую друг ее, Николя, никак не хотел понять.
На веранде дома графа встречали охами и вздохами. И графиня, и Машенька, и ее сестры бросились к Ольге, обнимали, целовали, плакали и рассказывали, как они переживали и как мучились. Полянская перед ними повинилась, пожалела их и прилюдно отругала себя за глупость. Ее простили и повели в дом. За ними пошли и мужчины.
Сели за накрытые столы. Аппетитные запахи вареной картошки, малосольных огурчиков, зелени и жареного мяса ударили в ноздри. Не церемонясь, взялись за вилки. Когда с первым покончили, прислуга принесла чаю, баранок и сладких калачей. За чаем завели беседу. Долго радовались тому, как все благополучно разрешилось, и расходиться не торопились. Антон то и дело ловил беспокойные взгляды Оленьки, но поделать ничего не мог.
Наконец, Машенька и ее сестры отпросились разойтись по комнатам, с ними же поднялись наверх зятья графа. Сам Олег Денисович откланялся перед Войковским и Полянским и пошел в конюшни, чтобы дать указания работникам. Графиня ушла к горничным. Ольга поняла, что час настал, поцеловала отца, пожала руку Войковскому, задержав свою ладонь в его чуть дольше, чем того требовали приличия, и тоже поднялась к себе.
Андрей Александрович вынужден был проводить Антона и не видел в этом ничего хорошего. Он чувствовал, что тот только и ждет, чтобы остаться с ним наедине.
– Милостивый государь, благодарен я вам за вашу службу и прошу простить мне ту мою горячность. Не разобрался в ситуации, виноват.
– Что вы, Андрей Александрович, как можно? Мне пока не понять отцовских страхов в полной мере, но все же…
– Все хорошо, когда хорошо кончается. И благодарность моя не знает границ. Я перед вами в долгу. Если что – обращайтесь.
Оба стояли посреди комнаты, и по всем законам приличия Антон должен был распрощаться и уйти восвояси, но он не спешил. Посчитав это дурным знаком, Полянский слегка нахмурился. Войковский все никак не решался. Он, в отличие от Ольги, не тешил себя надеждой на то, что его помощь так уж скажется на отношении ее отца к нему. Однако попытаться было нужно. Иначе кем он будет в глазах девушки, да и себе простить не сможет.
– Понимаю, что вопрос мой покажется вам неуместным в этом чужом для вас доме, – начал Антон и задумался.
Как сказать? Как задобрить? Как перетянуть на свою сторону человека, который уверен, что счастье его дочери – с другим? Андрей Александрович помогать не спешил. Он видел, как мнется молодой княжич и как тяжело ему даются слова. Он заранее понимал, о чем пойдет речь, и очень не хотел этого разговора.
– Если вы считаете что-либо неуместным здесь, поезжайте с Богом. Побеседуем в другой