Ветер в сердце. Анна Юрьевна Камская
ждал встречи с Ольгой, а она, оказывается, о нем и не вспоминала. И Войковский этот. И откуда только взялся на его голову? Что за ошибка этот офицер?! Как специально подосланный чертом, чтобы нарушить всю его распланированную жизнь!
– Андрей Александрович… негоже так жениться, – наконец высказался Албашев, с трудом превозмогая желание уйти навсегда из этого дома. – Если не мил я ей, ничего хорошего не будет.
Полянский встал со стула, подошел к княжичу и положил руку ему на плечо. Он понял, чего сейчас желает Николай, но ни в коем случае не хотел его отпускать.
– Что ты, голубчик! Что ты! Так нельзя! Любишь ли ты ее еще? Или так тебя обуревает обида, что и увидеться с ней не захочешь?
– Зачем мои чувства, коли они ей не нужны? – горько заметил Албашев. – Довольно я перед ней ползал, искал ее снисхождения и ждал. Ей все равно подавай офицера, которого она и знать толком не знает. Нет больше мочи. Завязывать надо с этим. При всем к вам уважении, не могу больше так. Должен же я хоть немного оставить себе гордости. Все же не последний увалень на деревне.
– Николушка, я прошу тебя, – взмолился Полянский, не привыкший кого-либо просить.
Да, слова княжича задевали его за живое, но мужская солидарность не давала ему обидеться или отослать вон.
– Ну что могу я сделать?
Николя взял руку Андрея Александровича в свою и заискивающе посмотрел ему в глаза. Теперь он казался потерявшимся мальчишкой, напуганным и неуверенным в собственном решении. Полянский покачал головой и потянул Албашева за собой на диван. Сели оба.
– Не серчай так на нее, – сказал князь, – глупая она. Может, молода еще, а может, от природы ей думать не дано, но ты знаешь ее. Она добрая, отходчивая, уверен, станет хорошей женой. Надо только подтолкнуть ее, не давать ей ни минуты свободной, чтобы думала о другом. Вам бы уехать вдвоем.
– Уехать? – изумился Николя. – Куда? Да и дело ли это? Незамужней девушке уезжать из родного дома с мужчиной, пусть и с будущим мужем. Тем более как будущее теперь не так ясно, как раньше.
– Все здесь ясно, Николенька, ясно, как день! – заговорщицки подмигнул Полянский. – Не быть ей замужем за офицером, которого она после свадьбы и не увидит. Сам знаешь, в России не война, так восстания, не восстания, так беспорядки. Офицерам полка нет времени на семью. Только тебе я кровиночку свою доверить могу. Только с тобой, голубчик, по-настоящему ее ждет счастье. Сердце отца не предаст и не обманет. Поэтому послушай меня, подумай, а потом решай Оленькину судьбу. Потому как теперь она только в твоих руках.
Николя почувствовал, что обида уходит. От таких слов и веры в него он и сам стал набираться и терпения, которое почти потерял, и уверенности в собственных силах и возможностях.
– Слушаю вас, Андрей Александрович, – покорился он.
– Закажу я Оленьке номера в Петербурге. Она там сроду не гостила, пусть подивится на народ местный да на красоты. Сам присоединиться не смогу – дел накопилось в поместье.