Снегурка. Екатерина Шитова
Дарьюшка? – взволнованно спросил Алеша, – Если тебя кто обидел, дак я тотчас же побегу и убью его! Расскажи, не молчи! Слезы твои мне сердце рвут.
Алеша обхватил мокрое от слез лицо девушки и поцеловал ее. Дарьюшка посмотрела на него с мольбой в глазах и проговорила:
– Нельзя нам весны с тобой ждать, Алешенька. Отец мне жениха ищет. Бабка Катерина масла в огонь подливает. Приходи к нам свататься как можно скорее! Завтра приходи! Можешь?
– Твой отец, поди, меня и на порог не пустит, Дарьюшка! Родня-то у меня сама знаешь, какая. Мать от болезни померла, отец с тех пор пьет беспробудно, – нахмурившись, произнес Алеша.
– Ну… Родных же не выбирают! Я знаю, ты сам моему отцу понравишься. Ты же такой хороший, добрый! Батя мой только с виду суровый, а в душе ласковый. Все, что ни попрошу у него – он все всегда делает. Вот какой моя батя.
Дарьюшка улыбнулась, положила голову на грудь любимому, и он снова поцеловал ее. Они были на поляне одни, можно было целоваться без стыда, все равно никто не видит. Но злые слова бабки Катерины звучали у Дарьюшки в голове, и она отстранилась от парня, опустила голову.
– Если любишь меня, то придешь прямо завтра, – тихо сказала она.
– Приду! – воскликнул Алеша, – Приду, жди! Ты в сердце моем, Дарьюшка, и всегда там будешь. Любовь ведь из сердца не выкинешь, она туда маленьким семечком попадает, а потом прорастает там крепко-накрепко, все заполняет своими корнями.
Дарьюшка поверила возлюбленному, и он не обманул ее. Следующим же вечером Алеша стоял со своим отцом Захаром на крыльце дома кузнеца Степана. Дарьюшка, взволнованная и радостная, широко распахнула перед ними двери. Она была в нарядном платье болотно-зеленого цвета, которое оттеняло цвет глаз и очень ей шло. На тонкой девичьей шее поблескивала ниточка алых бус. Русые косы были уложены вокруг головы, точно корона. Глаза Дарьюшки сверкали, щеки румянились от волнения.
– Хороша девка! Кровь с молоком! Дети будут у вас – загляденье! – шепнул Захар Алеше на ухо.
А сам парень даже растерялся от такой красоты – смотрел и смотрел на Дарьюшку, будто впервые ее увидел.
– У вас – товар, у нас – купец! – громко воскликнул Захар, увидев в дверях Степана.
Но Степан сватам был не рад.
– Наш товар не продажный, – буркнул он в ответ, – и гостям мы нынче не рады!
Дарьюшка от этих слов побледнела, и губы ее скривились.
– Отец, – растерянно прошептала она, – а как же наш уговор?
Степан строго взглянул на дочь и приказал ей ступать в дом. Когда Дарьюшка ушла, он нахмурил брови и сурово посмотрел сначала на Алешу, а потом на Захара.
– Не обессудь, Захар, но лучше уводи своего парня отсюда подобру-поздорову. Я за какого-то гармониста свою единственную дочь замуж не отдам. Пойдет, как положено, за серьезного мужика, такого, как я.
– Степан, ты уж больно суров! Пойдем в избу, выпьем, пообсудим? Дело-то молодое! – заискивающим тоном проговорил Захар.
– Нет! Сказано – все! Ступайте со двора! Сосватана уже моя дочка, – сквозь зубы процедил