Автострада до Рая и Ада. Чёрный Июль
рождения?
– Тридцатое января. Две тысячи второго года.
– Откуда вы родом?
– Невада. Лас-Вегас.
– Причина смерти?
– …
– Причина вашей смерти, сэр?
– Что простите?…
Мисс Мур уточнила так деликатно, как только смогла:
– Вы не помните причину вашей смерти?
– Какой еще смерти… О чем…
– Он пока не знает, – Алан обогнул Энтони, выглядевшего так, словно его пыльным мешком по голове огрели и, опершись на стойку, спросил. – Это обязательно сообщать?
– Не поймите меня неправильно, сэр, – обеспокоенно встрепенулась мисс Мур. – Мы не стремимся ворошить травматичные воспоминания наших гостей, связанные со смертью. Обычно такого рода информация никем не скрывается, иногда ее невозможно скрыть в принципе (вы потом поймете). А для нас данное уточнение в связи с отсутствием документов, деталей из биографий клиентов – момент крайне важный в работе. Вы даже не представляете, сколько нам попадается людей с идентичными именами! Иногда звонят из других заведений, ищут конкретных личностей, и бывает так, что есть целых два Тома Боуда в окрестностях Парадайз Вилладж или, к примеру, целых три Сары Кларк где-нибудь в пределах Хо́линесс. Даты рождения нас выручают, это верно, но бывает, что совпадают и они! Однако вероятность того, что совпадут даже причины смерти, крайне мала. По крайней мере, такого я еще не встречала, хотя пребываю здесь очень давно. Вот мы и фиксируем новоприбывших сразу по всем возможным параметрам, учитывая ключевой – причину попадания в Чистилище, ведь это также помогает нам корректно вести учет, какой именно постоялец съехал без предупреждения, а какому уже вынесли приговор. К тому же знаете…
Она еще что-то увлеченно говорила, внимавшему каждому ее слову Алану, но Тони никого больше не слушал. Слова мисс Мур долетали до него, словно через подушку. С нескрываемым ужасом наблюдал он за тем, как из лифта выходит согбенный жизнью дедок без каких-либо признаков головы на плечах, ведущий под руку вполне себе целую элегантно одетую пожилую даму в ситцевых перчатках и шляпке с искусственными глоксиниями. Когда экстравагантная пара поравнялась, наконец, с остекленевшим, неприкрыто таращившимся на них Тони, голова дедка, которую он держал в свободной руке на манер баскетбольного мяча, заговорщицки подмигнула ему, шутливо прищелкнув языком, и ошалевший от потрясения парень смог удержаться в сознании лишь благодаря лакированной столешнице, в которую, что было мочи, вцепился пальцами, а также каким-то чудом всплывшей в его памяти «Глории»11, оттеснившей своими литургическими воззваниями все до единой мысли из головы.
– Генри, опять ты за старое! Прекращай, – без явного осуждения, но все еще весьма наставительно проблеяла своему спутнику чинная дама в перчатках, легонько стукнув старичка по плечу тыльной стороной